Последняя ночь Самайна

А Най, сбросив с себя последнюю одежду, как неистовый влюбленный, целовала ее плечи, груди, живот, бедра, лаская своим проворным язычком каждую складочку кожи. Она собирала с ее тела каждую каплю солоноватого пота и подолгу полизывала чувствительную впадину пупка. Но больше всего ей нравилось втягивать губами полную грудь Ундины как можно глубже и сосать твердый бугорок соска, прижимая его языком к небу и легонько покусывая.

– Перестань... перестань, прошу тебя! – сдавленно вскрикнула Ундина, чувствуя приближение оргазма. Ей хотелось подольше продлить их сладостную борьбу. Най поняла ее и выпустила изо рта влажный от слюны сосок.
Ундина повернулась к Най спиной, встала на колени и, выгнув спину, как кошка, сбросила с себя платье и шелковые розовые трусики, обнажив стройные красивые ноги и полные тугие ягодицы. Най сжала их пальцами, слегка покалывая своими длинными ногтями, и стала целовать атласную кожу на внутренней стороне ее загорелых бедер, поднимаясь все выше и выше и жадно вдыхая мускусный аромат возбужденного лона, пока, наконец, не коснулась пылающими губами ее паха, и на ее лицо не закапала теплая густая слизь.

Ундина извивалась и выла от сладострастия, но Най этого было мало. Она покрывала лижущими поцелуями ее взмокшие срамные губы и клитор, розовые полушария и внутреннюю поверхность ягодиц, поглаживая ладонями мягкий живот; она похотливо и в то же время нежно прижималась лицом, шеей и грудью к ее пышному заду и влажному лону, а потом, смазав вагинальными выделениями свой твердый сосок, легко ввела его в коричневатый ободок анального отверстия, чтобы ощутить судорожные пульсирующие сжатия, от которых по телу пробегали мурашки, и замирало дыхание.

И вдруг сквозь густой туман наслаждения, застилавший ее разум, Ундина почувствовала, как горячий и влажный язык Най скользнул в ее прямую кишку и устремился внутрь, а плотно сжатые пальцы тонкой руки вошли в ее упругое скользкое влагалище, словно огромный, очень твердый фаллос...

... Они давно уже потеряли счет оргазмам, каждый из которых был ярче и острее предыдущего. Теперь Най лежала на полу, широко раздвинув ноги и поглаживая свою набухшую от неистовых ласк грудь, и непрерывно стонала. Ее тело блестело от пота и было покрыто синяками и тонкими длинными царапинами. А Ундина, усевшись на нее верхом, вводила в ее раскрытое влагалище толстую восковую свечу с закругленным оплавленным концом. Второй такой же свечой она совершала возвратно-поступательные движения в заднем проходе сестры.

Их тела медленно и плавно двигались в одном тягучем ритме. Най положила ладонь на живот подруги и стала щекотать ее сильно возбужденный клитор. Через несколько минут красивое тело Ундины изогнулось в сладкой судороге, а облепленное волосами лицо исказил дикий оскал; ее блестящие белые зубы были плотно сжаты, из уголка рта струилась слюна.

Благодаря ее резким порывистым движениям импровизированный фаллос вошел в тело Най так глубоко, как только это было возможно, затронув самые потаенные родники наслаждения; пушистый и влажный лобок сильно терся об ее увеличившийся клитор, а обезумевшие руки грубо, неистово мяли ее груди.
Будто издалека, она вдруг услышала чей-то протяжный вопль, переливавшийся вместе со все нарастающими волнами того бескрайнего бушующего океана, в который она превратилась. Казалось, что этот стон никогда не оборвется в бездну тишины, рассыпаясь повсюду долгим эхом, просторным и звонким, как веселый ливень в середине лета.

Высоко в небе, словно громадное всевидящее око, сияла полная луна. Ночь достигла своего апогея и безраздельно царила на спящей Земле, похожей на околдованную принцессу в объятиях черного некроманта.

Больше всего на свете любила Най этот час, час абсолютной тьмы и непроницаемой тишины. Она осталась с ночью один на один и по капле, словно изысканное вино, пила ее силу и печаль. Все осталось позади: и боль, и радость. Закутанная в призрачный саван волшебница смерть бродила где-то во мгле этих холмов, и в руках ее была чаша с туманным напитком покоя, которую она приготовила для своей гордой дочери.

Вдалеке раздался стук копыт. Всадник быстро приближался, и вместе с разрастающейся дробью все чаще билось сердце Най. Она знала, чей конь разбил стекло окружавшей ее тишины, она увидела его раньше, чем он появился на горизонте. Ее Бог, ее Вселенная, ее жизнь!

И она ждала его на развилке неведомых дорог, не зная, кто он и откуда пришел к ней в эту ночь, и ее волосы развевал холодный ирландский ветер, а луна отражалась в ее лице, как в зеркале заколдованной заводи.

Он никогда не опаздывал на их редкие свидания. Вот и сегодня он пришел вместе с третьим часом ночи. Казалось, его плащ был продолжением ночного неба, покрытого драгоценной россыпью звезд, а с морды гигантского скакуна вместо пены стекал огонь. Его шлем был подобен какому-то огромному черному замку, украшенному зубцами и причудливыми шпилями, его взгляд прожигал насквозь, и немногие смогли бы выдержать прикосновение каменной длани.

Одинокий всадник спешился рядом с Най и заключил ее в свои объятия, последние объятия в ее жизни...

Осень 1998 – весна 1999