Качественный материал

– Запомни, больше повторять не буду! Ты должен лизать нежно и старательно! Как крылья бабочки, намазанные медом! НЕЖНО И СТАРАТЕЛЬНО!! А не то, ты все-таки познакомишься с милицией! Понял?!

– Д-да... Римма Моисеевна...

Дав еще одну пощечину, начальница опять уткнула его в бедро. На этот раз в обнаженное место. Туда, где заканчивались чулки и появилась белая, незагорелая кожа, исчерченная еле заметными, тонкими синими венами. Испуганный, Сашка принялся за дело гораздо усердней. Плотно прижимаясь и потирая языком бедра, которые Римма Моисеевна несколько раз меняла, утыкая его лицо в очередное из них.

Видимо и начальница оценила его старания, так как довольно скоро Саша услышал сдавленный стон сверху. Не выпуская из пальцев волосы Сашки, другую руку Римма Моисеевна засунула себе в трусики, начав ритмично потирать, и засовывать пальцы внутрь. Неожиданно она оттолкнула Сашку от себя и встала с кресла. Стоя над ним так, что его голова оказалась на одном уровне с ее промежностью, начальница уперла руки в пояс и приказала:

– Сними трусики!

Дрожащими пальцами Сашка осторожно потянул мягкую материю вниз, к туфлям. Перешагнув, Римма Моисеевна вынула из них ноги. Затем опять схватила его за волосы и приблизила голову юноши к своей промежности. Прямо в лицо ему смотрел заросший густыми черными волосами рот с огромными, налившимися кровью, влажно блестевшими губами. Вверху, между губ выглядывала большая красная горошина. Взяв его за подбородок, Римма Моисеевна подняла голову вверх, и юноша встретился взглядом с начальницей. Некоторое время она смотрела ему в глаза. Затем, не говоря ни слова, поставила ногу на плечо парня, перенеся на нее свой немалый вес, бывший раза в полтора больше веса Саши, больно уперев каблук вверх груди. Его тут же повело в сторону.

– Стой прямо! – последовал приказ начальницы, раздавшийся после увесистой пощечины.

С трудом Сашка выпрямился. Набухшие губы волосатого рта теперь маячили в нескольких сантиметрах от его носа, то приближаясь, то чуть удаляясь, по мере того, как Римма Моисеевна пыталась сама удержать равновесие, покачиваясь на одной ноге, обутой в туфлю на довольно большой шпильке. Начальница слегка подскакивала на одной ноге, пытаясь найти удобную для нее точку. Неожиданно зазвонил телефон. Выругавшись, Римма Моисеевна сняла ногу с плеча Саши, повернувшись, взяла телефон и села в кресло.

Широко расставив ноги, она притянула его голову к промежности так, что лицо Сашки зарылось в густой растительности. В нос ударила острая смесь запахов, основным из которых он почувствовал запах несвежей рыбы, плотно ударивший ему в нос. Так Сашка просидел несколько минут, вдыхая непривычный еще для него запах женской промежности. Римма Моисеевна вела беседу с одним из ее сотрудников, спрашивающего у нее о каком-то постановлении. Наконец, начальница закончила разговор и бросила трубку на стол.

Явно недовольная тем, что ее отвлекли, она довольно раздраженно сказала:

– Начнем еще раз! Снимай туфли.

Одну за другой Сашка осторожно вынимал из туфлей увесистые ступни с влажными подошвами, аккуратно ставя их на покрытый ковром пол.

– Туфли поставь под стол и ложись на пол! – последовала новая команда.

Сашка послушно лег на пол, почти уткнувшись лбом в пальцы ног начальницы.

– Целуй ступни! Начиная с пальцев! – сказала Римма Моисеевна, откинувшись на спинку стула и из такого положения глядя на него промеж ног.

– Ну! Приступай!

Он приступил к работе, начав механически покрывать мелкими поцелуями пальцы ног.

Римма Моисеевна меж тем руководила его действиями сверху:

– Теперь облизывай их языком. Не лопаткой, а кончиком языка, как кошечка. И, облизывая, поднимайся вверх, к коленям.

Когда Саша добрался до колен, старательно выполняя её указания, они были разведены в стороны до отказа, и перед его взором вновь открылась ждущая мокрая вульва в глубине бедер. Вульва смотрела на него жестоким взглядом древнего божка – Сашка видел где-то на картинке такого божка – с единственным вертикальным глазом посреди лба.

– Давай, – почти шепнула начальница. – Облизывай ляжки и продвигайся вглубь.

Покрывая поцелуями и касаниями языка поочерёдно внутренние части бёдер начальницы, Сашка достиг края чулок. И продвигался все дальше, с каждым касанием губ и языка приближаясь к вульве. И вот вульва предстала перед его лицом в полный рост – темная, густо-волосатая пещера, нагло смотрящая ему в лицо... Волосы были чёрные и жёсткие даже с виду. Вульва была распахнута и наполнена влагой, она чуть шевельнулась, как бы приглашая его к работе. И он чуть не утонул в этой жидкости, когда ввёл язык внутрь сразу на всю длину.

Вульва Риммы Моисеевны довольно причмокнула и раскрылась. Погружаясь в её глубину ртом и подбородком полностью, Саша взглянул снизу на полуприкрывшую от наслаждения глаза начальницу и начал шевелить языком в его горячей глубине. Римма Моисеевна вздыхала и шевелила тазом, раскачивая промежность на рту юноши и заливая его липкой густой жидкостью. Мокрые курчавые волосы облепили щёки паренька. Бёдра начальницы непрерывно шевелились, то и дело касаясь его ушей мягкой кожей.

Лобковая кость Риммы Моисеевны сквозь кожу ощутимо давила ему на нос, царапая сверкающими, как антрацит, волосами. Сколько это продолжалось, Саша не знал. Он утратил ощущение времени. Казалось, что он час за часом прижимается мокрым лицом в промежности Риммы Моисеевны. Его язык онемел от напряжения, губы горели, истёртые и исцарапанные. Сашка тяжело вдыхал носом воздух, когда при каждом движении горячей промежности его нос на мгновение вырывался из плена горячей плоти.

И при каждом этом вдохе внутрь ноздрей втягивались тонкие тягучие струйки слизи, забивая нос, словно сопли и мешая дышать. Неожиданно что-то изменилось. Римма Моисеевна вдруг застыла и перестала подмахивать движениям его рта. Неожиданно она крепко обхватила бедрами его шею, больно стукнув по спине пятками сомкнутых ног. Рот Саши оказался так плотно прижат к ее вульве, что мелькнула суматошная мысль об удушении.

Тело Риммы Моисеевны пробила мелкая дрожь. Её вульва, юноша ощутил это и языком, и губами, стала необычайно быстро наполняться жидкостью. Сверху раздался протяжный стон. Почти минуту Сашка просидел в этом капкане с заливаемым соками начальницы ртом и почти полностью лишенный кислорода. Наконец, Римма Моисеевна разжала ноги и медленно отстранилась. Вульва опять причмокнула, выпуская Сашин рот, как жертву из своего капкана, и он застыл с разинутым, измазанным слизью ртом, жадно хватая воздух и размазывая по щекам тягучую липкую жидкость.

Саша буквально сполз на пол, улегшись на ковер на спину. Через пару мгновений сверху на его голову опустились ступни начальницы, плотно прижавшись пахнущими потом подошвами к лицу и вдавив голову в ковер. Но Сашка на это почти не обратил внимание. Голова была абсолютна пуста. Он даже до конца не осознал, что только что произошло. Просто лежал на ковре под креслом Риммы Моисеевны, держащей ноги на его лице и наслаждался свободным доступом воздуха. Минут через десять, когда он восстановил дыхание, одна нога в чулке приподнялась и небрежно ткнула его в подбородок.

– Ползи обратно! – Саша умом понимал, что от него хотят, но тело почему-то не желало реагировать.

– Ну! – последовал ещё один тычок, на сей раз сильнее.

Постанывая и дрожа, Саша начал приподниматься. Он опять встал на колени перед креслом начальницы. Она вся истекала влагой возбуждения. Её бедра с внутренней стороны блестели от слизи, длинные тягучие капли свешивались с густых волос окаймляющих вульву. Лицо Риммы Моисеевны было порозовело, губы словно воспалились.

– Да, кстати, – тутже заметила его взгляд между ее ног. – Подбери-ка из меня сосульки, пока я не залила тут все полы, – и она снова наградила Сашу пинком по скуле.

Тихонько заскулив, он приподнялся на колени и заполз между ног начальницы. Саша запрокинул голову и начал ловить ртом сияющие серебристые капли, обильно висевшие на губах вульвы. Они раскачивались и то и дело попадали мимо его рта, налипая на лицо и грудь. Те, что удавалось поймать, он торопливо втягивал в себя и сглатывал, даже не чувствуя их вкус. Вылавливал их одну за другой, поднимаясь к вульве всё выше и уже готов был приступить непосредственно к её обсасыванию, когда Римма Моисеевна лениво оттолкнула его коленом.

– Хватит.

Она поближе подъехала на стуле мохнатой распахнутой промежностью к его рту. Римма Моисеевна закинула ноги Саше на плечи, проехала вперёд ещё чуть-чуть и, плотно обняв гладкими мягкими бедрами голову юноши, насадила горячую вульву на его послушно высунутый язык. Римма Моисеевна плотно притиснула вульву к его рту и содрогаясь бёдрами, с грудными вибрирующими стонами дёргала низом, расчётливо натирая о его язык разбухший толстый клитор.

Её вульва сладострастно чавкала и булькала, бурля соками на рту Саши. Губы и язык послушно лизали и сосали горячую плоть начальницы. Римма Моисеевна стонала, вскрикивала, изгибалась на стуле всем телом, всё втирая и втирая вульву в его рот, всё дёргала и дёргала пахом – короткими движениями словно нанося клитором удары, как кончиком шпаги, в полностью покорный её воле язык. Вот она начала двигаться всё быстрей и быстрей, уже начав вскрикивать в полный голос, стул скрипел и ходил ходуном под могучей задницей, её ляжки вибрировали на Сашиных щеках, стискивая их, как капкан.

Он чувствовал щеками, как сокращаются под кожей бедер начальницы крепкие упругие мускулы. Затем её тело забилось ещё быстрей и жёстче, ещё крепче охватили голову юноши ноги Риммы Моисеевны. Саша, уже потеряв чувство реальности, тупо смотрел, раскачиваясь в её хвате, сквозь застилающую глаза чужую слизь на возвышающееся надо ним изгибающееся тело. Римма Моисеевна застонала ещё громче, кончая, она опять так плотно прижалась к его рту, что Сашка, как и в прошлый раз, стал задыхаться.

Когда он, полузадушенный, в отчаянии попытался вдохнуть, широко открывая рот, вульва начальницы втянулась в него, не давая воздуха. Видимо, ощущение втянутости тугой плоти в мучительно распахнутый, жаждущий кислорода беззвучно кричащий рот заставило Римму Моисеевну завизжать сумасшедшим криком высшего наслаждения. Она медленно остывала, всё ещё удерживая Сашу в капкане ног с притиснутой к его рту вульвой, тяжело дыша и продолжая временами содрогаться всем телом.