Качественный материал

Ее властный низкий голос... ее спокойную презрительную улыбку... ее непоколебимую уверенность в том, что он сделает все, что бы она ему не приказала... Ее бедра. Полные. Покрытые легким темным пушком. Такие мягкие и одновременно такие жесткие... Ее задницу. С легкой апельсиновой коркой цилюлита. Так часто становящейся настолько огромной, что заслоняющей весь мир... Ее волосатую вульву, презрительно и хищно смотрящую ему в лицо и улыбающуюся ему толстыми набухшими губами, пронизанными мелкими синими венами, от одной мысли о которой у него начинал болеть язык и щипать в глазах...

Забыть ее ноги. Беспощадно-властные ступни... С наглыми пальцами, окрашенными лаком темных тонов, столь любимых Риммой Моисеевной, по хозяйски-бесцеремонно копошащимися у него во рту и везде, куда их хозяйка вздумает послать... Холодно-господские, бесчувственные пятки... Подошвы, такие розовые и ухоженные, но такие высокомерно-презрительные... Чуть влажные морщинисто-сморщенные снизу, какими он их только и видел... Их запах, постоянно стоящий у него в носу... Саша решил поехать поездом. Проблема была только в том, что его паспорт в данный момент лежал в столе Риммы Моисеевны и поэтому законно получить билет не удавалось.

Но Сашка об этом уже не думал. Придя на Белорусский вокзал, он вычислил и подкараулил проводницу поезда, пообещав ей 20 тысяч за то, что она провезет его в Калининград. Проводница – молодая баба крестьянской внешности, на удивление быстро согласилась, поставив условие, что деньги Сашка даст ей вперед. Юноша, не думая, согласился. И уже через три часа ехал на третьей полке в купе проводницы. Все было просто великолепно. Никакой Риммы Моисеевны рядом. Сашка большей частью спал весь путь. Счастье закончилось ночью, на границе с Белоруссией. Проводница с добрым крестьянским лицом сдала Сашку милиции.

А старлей в линейном отделе, куда Сашку привели для выяснения личности сказал парню, что в Москве на него подали в розыск и он обвиняется в хищении 100 тыс долларов из сейфа фирмы, где он работал посыльным. Заявление подано его начальницей, Риммой Моисеевной Файнберг. И что светит ему не один год в колонии для несовершеннолетних. На следующий день Сашку отправили обратно в Москву, где посадили в КПЗ, сказав, что он пробудет там до суда. Двух следующих недель, проведенных им в КПЗ, оказалось достаточно, чтобы Саша понял, что следующие лет пять ему все-таки лучше провести на полу дорогого ковра в кабинете Риммы Моисеевны, служа безмолвной подставкой для ее холеных пяток, чем в колонии.

И вот, на очередном допросе он сказал следователю, капитану милиции Елене Сергеевне, что хотел бы встретиться со своей начальницей. Через два дня она сказала ему, что встреча состоится на следующий день. На следующий день конвоир завел его в холодную склизкую комнату КПЗ, из всей мебели в которой было два стула. На одном из них, поставив ногу на ногу, сидела его начальница. Конвоир вышел, оставив его один на один с Риммой Моисеевной. Холодно улыбаясь, Римма Моисеевна некоторое время разглядывала Сашу.

– Итак, ты хотел меня видеть. Я тебя слушаю!

– Римма Моисеевна... Я хочу Вам сказать, что если Вы думаете, что это я из-за Вас убежал... Если я отсюда выйду... никогда больше не посмею от Вас убегать... – дрожащим голосом, сбивчиво произнес юноша, просяще смотря в лицо сидевшей напротив его женщины.

– Вот как? А почему я должна тебе верить? Ты ведь уже обманул меня, убежав.

– Честное слово! – Голос Сашки стал молящим. Из его глаз лились слезы. Размазывая их рукой, он продолжал:

– Я НИКОГДА больше не посмею убежать от Вас! Поверьте мне, Римма Моисеевна!!

Задумчиво покачивая туфлей, Римма Моисеевна смотрела на плачущего Сашку. Что ж, кажется, он вполне искренен. Глупый щенок кажется понял, что место под ней – не самое худшее место на земле. Да ей и самой не хотелось терять вышколенного раба. Она никогда не называла его рабом, не потому, что ей было жаль его, по сути еще детскую, психику. Отнюдь нет. На его чувства ей было глубоко плевать. Иначе, с обственно, она никогда бы и не решилась делать и подвергать его тому, что она делала с мальчишкой последний год.

Просто слово "раб" могло послужить причиной полного слома Саши, а ей пока это было невыгодно. Но фактически он ничем иным и не был. Причем рабом, полне отвечавшим ее критериям, предъявляемым к этой человеческой породе: Полностью покорен, не совсем уж глуп, вполне квалифицирован в плане требующихся от него действий и просто красив в эстетическом плане, как породистый английский котенок, живущий у нее. Примерно через полгода она добилась того, что язычок мальчишки приобрел именно то умение и сноровку, какую она хотела.

Лизнуть и кот может!

Римма Моисеевна знала это по временам далекого детства, когда ей, не имевшей послушного младшего братика, о котором она мечтала и просила родителей – интеллигентных питерских евреев, приходилось экспериментировать даже с таким живым материалом. А на обучение действительно качественного покорного грамотного и исполнительного лизуна нужны были долгие месяцы, если не годы. А некоторым это вообще было не под силу. За 46 лет, прожитых ею, она в этом прекрасно убедилась.

И сейчас перед ней, давясь слезами и соплями, сидел именно этот качественный человеческий материал. Расставаться с ним было бы просто глупо. На поиски нового такого потребуется время, а также время на обучение. Да и нравилось ей красивое сашкино лицо. Полные, еще детские губы. Вздернутый носик, о который так удобно и приятно, сидя в кресле, потирать пятку или пальцы... Мягкие белые как лен волосы, в которые так приятно запустить руку. Стройная ладная фигурка именно того роста, какой она предпочитала...

Терять такое для нее было слишком расточительно... Да и потом, щенок явно сломлен и вряд ли теперь попробует устроить бунт на борту. Возможно, это даже хорошо, что так вышло. Теперь Саша будет целиком и полностью подчинен ей, в реальности узнав, что с ним может случиться. И в его смирении с судьбой, которую она, Римма Моисеевна, ему уготовала, она не сомневалась. Сделав длинную паузу и строго глядя Саше в глаза, Римма Моисеевна произнесла:

– Так и быть! Пожалуй, я дам тебе еще один шанс! На этот раз он будет действительно последним! Ты убедился, что я не шутила с тобой, предупреждая о том, что с тобой обязательно случится, если ты вздумаешь убежать! Я готова вытащить тебя отсюда в обмен на возобновление наших старых отношений. Но если ты попробуешь еще раз обмануть меня, я просто сгною тебя! Тебе это понятно?

– Да, Римма Моисеевна!.. Я все понял!.. Только заберите меня отсюда!..

Сашка расплакался, как младенец, широко хлопая длинными ресницами, паренек с собачьей благодарностью смотрел на Римму Моисеевну. Римма Моисеевна с удовольствием наблюдала за плачущим мальчишкой. Надо будет все-таки хорошенько отделать его, когда он отсюда выйдет. Он на две недели лишил ее привычного комфорта в жизни! Ну что же, щенок свое еще получит. К тому же она сделала реструктуризацию фирмы и теперь все ее сотрудники появляются в офисе не более чем на час с утра. И она одна остается со щенком на целый день.

Отныне время, проводимое им под ее креслом с ее ногами на мордашке, будет существенно увеличено... Да и домой его надо будет забирать почаще... Маленький ублюдок заплатит за побег! Неожиданно ей захотелось, до жара в промежности, мгновенно сделавшем трусики влажными, повалить мальчишку прямо здесь на пол и усесться на пухлый рот всем весом так, чтобы из прижатого вульвой рта раздалось жалобное поскуливание и без остановки сношать щенка в рот до своего полного изнеможения, пока в паху не наступит чувство сытой пресыщенности.

Желание было таким острым, а картинка, представленная ею, столь живой, что Римма Моисеевна на мгновение даже испугалась, удастся ли ей сохранить контроль. Нет, определенно надо вытаскивать маленького ублюдка отсюда как можно скорей! Так и нервное расстройство можно получить! И первое, что она с ним сделает – воплотит в реальность только что представленную ей картину.

Встав, Римма Моисеевна нажала на кнопку вызова. Пришел охранник. И она вышла из комнаты, даже не взглянув на смотрящего на нее преданными собачьими глазами парня. Через час юрист Риммы Моисеевны забрал из прокуратуры ее заявление о пропаже денег. А на следующее утро Саша уже выходил из ворот КПЗ, где его ждала роскошная BMW Х5, за рулем которой сидела высокая смуглая женщина в строгих очках с весьма представительной внешностью.

Проходящие мимо редкие прохожие могли видеть, как BMW посигналила пареньку, который быстро, мышонком, пробежал к машине и сел на заднее сидение. И как плавно тронувшись, машина, набирая ход, устремилась прочь от серой тюремной громады. Женщина в BMW увозила юношу. Куда? Зачем? Никто этого не знал, да и никого это не интересовало. Но вид у паренька, садящегося в BMW, ничего, кроме робкого страха не выражал...

Но, кажется, выбора у него не было.