Здравствуйте, Вера Петровна. Вы не удивляйтесь, что я ВАМ пишу. Я сегодня все узнал. И где Сашка узнал, и все остальное тоже. Как ловко вы все устроили! И город другой, хоть и за 50 км, а другой. И квартира без телефона, хотя и здоровенная. Спасибо вам. Все вы предусмотрели, только одного не предвидели. Что не будет спать Дениска утром первого сентября. Из – за принципа не будет спать. Потому, что в школу к восьми.(Раньше надо было.) "Мои" то думали, что я сплю. Вот и устроили "базар". Хоть и тихо, но все-е-е слышно. А Дениска "спит" и слушает. Про все слушает. И про Сашку, и про переезд, и про ответы на письма мои. Как же хорошо знаете Вы своего сына, чтобы так писать за него! Хоть коротко, но писать. Даже я не мог отличить! Почти. Вы уж извините, если очень откровенно я писал в своих ...
А по стеклам льются капли. Это идет дождь. Холодный, осенний, с ветром. И все – равно он хороший. Он успокаивает. Работа у него такая, успокаивать. Как и у Тебя, ведь Ты же меня тоже успокаиваешь. Когда Ты рядом, когда Ты со мной, когда Ты во мне – становиться легче. Я уже не смотрю ожидающим взглядом в сторону телефона, меньше думаю о Сережке, не смотрю сквозь мокрые стекла на мальчишек во дворе своим похотливым взглядом. Мне легче! У Тебя удивительное свойство. Свойство гасить во мне желание. Желание мальчиков. С Тобой я не засматриваюсь на красивого пацаненка в автобусе, с Тобой у меня не рождаются в мыслях те мучительно – приятные картинки, когда я ввожу в квартиру этого мальчишку, который давно уже все понял, "что к чему" и не отказал мне. А потом я мою его в ванной, выкладываю перед ...
Сегодня я солдат. Я на боевом посту. И я буду стоять столько, сколько нужно. Хоть всю ночь. Я не пропущу врага, он не сумеет пройти мимо меня незамеченным, не сможет тихо и быстро проскользнуть. Он будет пойман. Обязательно! А в плен я не беру. Это приказ. Мой приказ. Мне. И у меня нет другого выхода, это война! Настоящая. А на войне – как на войне. Я охраняю самое дорогое, что у меня есть в этом мире. То, что я не променяю ни на какие другие счастья или несчастья. То, за что я буду вгрызаться в горло врага, царапать его лицо ногтями, оставляя свой автограф алыми полосами его крови. – Подпись моя, чернила – его! И пусть ему тоже четырнадцать, пусть он сильнее меня, но ведь только физически! Со мной ему не справиться! Потому, что я охраняю ЕЕ. Мою раненную Любовь! Вы видели когда – ни будь ...
Тебя больше не радует Дождь? Ты больше не выбегаешь к Нему, забыв даже об игрушке в компе.? Не летишь по лужам, помогая босыми пятками Дождю поливать прохожих? Ты не рад больше Первому Снегу? Когда ты просыпался с утренней эрекцией. А за окном тоже "Стоит". Стоит пелена из белых снежинок. За ними даже не видно домов. И ты рад до безумия! Вот Она! Зима! Настоящая! И Первые Ручьи Весны, я уверен, больше тебя не будут радовать так, как раньше. Ты теперь не будешь запускать по ним кораблики и весело бежать за ними, послав подальше первую грязь. А знаешь, что это значит? Догадываешься? Ну да. Ты просто взрослеешь. Становишься ДРУГИМ! Не хуже, не лучше, а просто ДРУГИМ! В кармане куртки мама уже успела случайно обнаружить размокшую сигарету, а по телефону ты по часу болтаешь с подружками. Ну ...
Я хочу рассказать вам историю, которая случилась, когда мне было 10 лет. Случилась она ещё тогда, когда вход в кино был всего 10 копеек, пионерские лагеря и ещё много чего для детей. И ещё я расскажу её вам именно так, как она мне запомнилась, со всеми моими детскими выражениями. Так случилась, что за все свои 10 лет я ни разу не был в деревне и в настоящем лесу, и даже в пионерском лагере. У папы ни кого не было, так как он вырос в детдоме, а Мама поссорились с дедушкой и бабушкой и по этому, сколько я себя помню так ни разу и не разговаривала, и не встречались друг с другом. Бабушка жила далеко в деревне и родители по этому не встречались с ними. Но вот однажды весною дедушка всё же приехал к нам в гости, и они наконец-то помирились вместе с Мамой. И после этого он приеглосил меня на ...
Мишка стоял у окна и провожал Её взглядом. Он смотрел сквозь снежинки на удаляющийся силуэт и вдруг подумал. "А что, если Она действительно последняя, как этот последний снег". Он почему-то решил, что именно этот снег последний. Мишка провожал взглядом Её – свою последнюю любовь. Во всяком случае, так ему казалось, что Она последняя, что больше он никого не будет Так любить. – Наверное, у величины Любви есть тоже придел. Как у всего остального, – подумал Мишка, – Есть какая-то граница, что ли, а за нею. Что, интересно, может быть за нею? Ведь если у Любви есть придел, то за этим приделом уже не любовь. Не любовь, а что? Может быть, ненависть. Может быть мы правильно поступили, расставшись навсегда. Потому, что нам надоела эта взаимная ревность, каждодневные упреки, которые мы бросали друг ...
Малыш! Послушай меня внимательно, что тебя ждет дальше в твоей необычной жизни. Послушай меня. Я-то через все это прошел и прохожу по сей день, и, наверное, знаю, что будет со мной дальше. Трудный ты выбрал себе путь. Хотя слово "выбрал" здесь не подходит. Ты не выбирал его. Тебе его просто дали. Дали с самого рождения и не твоя это вина. Ха! Вина! Разве можно обвинить человека, что он родился без глаз, можно винить младенца, что он не слышит того, что слышат все остальные? Вы упрекнете ребенка в том, что его правая нога немного короче левой, и он хромает? Нет! Люди, те, которые еще оставили в себе способность понять и принять человека, отличающегося от других, примут его таким, каков он есть. И тебя, малыш тринадцати лет они просто обязаны принять в свое наполовину гнилое общество и понять. ...
Ну, вот тебя и нет в нашем городе. В нем и так было пустовато, а теперь. Я бесцельно брожу по улицам и в голове только ты! И еще цифра – 727. Чего бы мне это не стоило, я досчитаю до единицы. Пусть даже изменишься ты, стану другим я. Все равно, я досчитаю! Сколько же мне тогда будет? Пятнадцать? Да, точно – пятнадцать. А нужен ли будет тебе тогда прыщавый, нескладный подросток, который любил, любит и будет дальше любить тебя? Задаю себе этот вопрос и отвечаю – наверное, нет. Я же просто был твоим попутным увлечением. Игрушкой. С которой дети играют, пока она красивая и стройная, как пожарная машина. И которая еще работает. У тебя в детстве была пожарная машина? Была, наверное. И ты с ней ни расставался, ни на миг, всюду таскал с собой и даже ставил возле кровати, когда ложился спать. А ...
Да. Уже завтра. Странно!. Праздник всех влюбленных, многим из которых запрещено любить! Нельзя. Не положено. По закону! А я плевал на этот ваш закон! Мой закон – мои ЧУВСТВА! И я буду подчиняться только этому закону, закону, который не способен на ЗЛО, в отличие от других. Вам, многим обидно? Да? Вас берет зло, что вы не способны поменять этот закон. Да. Вы способны на общественное порицание, на осуждение, многие из вас сумеют посадить за это в тюрьму. Одного только вы не можете. Поменять в Душах ЭТОТ ЗАКОН. Он не меняется. Как не меняется закон Ньютона – закон ПРИТЯЖЕНИЯ. Сможете его поменять? Удачи! Клеймите, сажайте, или потом берите ваш пресловутый штраф. А после этого тащитесь у своих видаков или компов, рассуждая о том, а правильно ли вы поступили, наказав человека? Нет. Не похожи ...
Не, только не в этот автобус! Там кондукторша – стерва. На следующей остановке выкинет. Двадцатка – другое дело. Я с ними катаюсь и по три и по четыре круга. Добрые. Холодно. Противная осень ссыт на город уже неделю. Достала! И всю неделю я вот так "катаюсь". А куда денешься, в гараже Сашка будит в пять. – Вставай, скоро народ повалит. Нужен мне выговор? Сашка нет – не голубой, просто я ночую у него в гараже. Наверное жалко ему меня. Ненавижу, когда жалеют. Но это совсем не то. Он тоже в двенадцать был таким. У него тоже мать и отец алкаши были. Померли. Давно уже. Он еще в "инкубаторе" был. – Похожи наши жизни – говорит он. Да, похожи. Только я не из интерната. Я дома живу. Вроде как. Или числюсь. Я там появлялся дня три назад. Все то же самое. Противно. "Костенька, где же ты блукаешь? ...
