Время перемен

Сгорая от стыда и отвращения, все, что я мог сделать – это лежать и ждать окончания кошмара.

* * *

– Ой, ой! Дебра, что же ты наделала.

– Чего? – я проснулся и снова увидел себя стоявшего возле постели.

Обмена не произошло! Я все еще был в теле матери! Как следует оттраханом, полном до краев спермой теле! Однако, чувствуя влагу между ног, я едва удержался от искушения, сунуть в пизду палец, а потом облизать его. Ее тело было очень сильно по части инстинктов, независимо оттого, чья сущность сидела внутри.

– Вставай, – сказала мать. – Пошевеливайся, и тащи свою задницу в ванную, пока все тут кровью не загадила.

– Ой, черт! – захныкал я. – Он, наверно, мне что-нибудь порвал, а? У него такой здоровый! Я даже не смог остановить его.

– Дебилка, – вздохнула мать. – У тебя месячные начались.

Твою мать! Я же не справлюсь один.
– Пожалуйста, помоги мне, мам, – взмолился я, – Я ж понятия не имею, что нужно делать.

– Хорошо, – она привела меня в ванную. – В первый раз я тебе помогу, но потом все будешь делать сам. Сначала пописай, как следует, затем мы приведем тебя в порядок, а после этого придет черед тампакса.

– Мам, почему мы не превратились обратно? – я не перестав хныкать. – Неужели это навсегда.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Хоть бы и так. Это не конец света. Кстати, моими стараниями ты теперь получаешь на два доллара в час больше.

Наконец-то хорошие новости.

– Это как же? Я ведь еще даже не состою в профсоюзе.

– Уже состоишь, – мама достала из аптечки коробку с тампонами. – Там в правлении есть три парня, оснащены как кони...

Поглаживая пластиковый аппликатор моего первого "тампакса", она чмокнула головку тампона и продолжила:

– ... Я отсосала у них за ленчем, а они вручили мне профсоюзную карточку и подняли зарплату.

– Нет, – разревелся я, – Пожалуйста, скажи, что пошутила.

Теперь, даже если я вернусь к моей старой жизни, то покоя мне больше не будет. Останусь ли я в мамином теле, верну ли свое, найдутся те, кто захочет от меня получить сами знаете что.

Протянув мне тампон, она засмеялась и подтвердила мои опасения:

– Единственное условие – мне придется обслуживать их так каждый вечер. Сперма у них, конечно, гораздо вкуснее чем у твоего отца, если станешь опять самим собой, то будет возможность сравнить.

Грубо засунув в меня тампон, маман ущипнула меня за грудь и отошла в сторону. Расстегнув брюки, она вытащила наружу член, ранее принадлежавший мне, в моей мужской ипостаси, и осведомилась:

– Как насчет небольшой практики? В конце концов, не так уж часто у парня появляется возможность пососать свой собственный член.

Сочетание жутких обстоятельств, стыда, чувства вины и разбушевавшихся женских гормонов было чересчур для меня. Полностью сломленный, стеная, я сполз с унитаза, с ужасом думая о том, что мне придется провести еще один день в теле матери, и о том, что ждет меня, если я снова стану самим собой. Ее руки обвились вокруг меня, а я отчаянно двигал головой взад-вперед, и мне было глубоко плевать, что кто-нибудь нас увидит.

Мать с улыбкой застегнула джинсы и пошла к дверям. Проходя через спальню, она обернулась и бросила мне:

– Когда надоест себя жалеть, может, простирнешь простыни. Знаешь, кровь очень быстро впитывается.

Рассмеявшись, маман ушла, оставив меня с кошмаром, который, похоже, уже никогда не кончится...
Часть 2

– Увидимся позже, милая!

Зажмурив глаза, я сунул голову под душ. Я не мог ответить ему, просто не мог. После всего, что мне пришлось вынести прошлой ночью по его милости, я, вообще, не хотел его больше видеть.

– Э-эй!

Я вздрогнул, попятился назад и едва не поскользнулся на упавшем мыле.

– Сукин сын! – заорал я на него. – Иди в жопу!

Смущенный, отец спросил:

– Деб, в чем дело? Что-то не так?

Ха! Что-то не так? Это еще мягко сказано! Но главная беда – я не могу ему ничего объяснить. Отец или не поверит мне или решит, что его благоверная спятила, и сдаст меня в психушку.

– Нет, все в порядке, – солгал я, силой заставив себя говорить как можно более спокойно. – Я задумалась, а ты немного напугал меня.

Он недоверчиво осведомился:

– Уверена, что все нормально?

– Да, спасибо, – отойдя от стены, я стал намыливать свои длинные каштановые волосы, надеясь, что он клюнет.

Однако отец и не собирался уходить, тогда я выдавил улыбку и сказал ему:

– Давай, дорогой, иди, радуйся жизни. Ты, вроде, говорил, что собираешься порыбачить с недельку.

Отец осклабился:

– Ага. Тед говорит, что в это время года офигительно клюет. Ой, как мы оторвемся.

Вдруг его голос стал более серьезным:

– Слушая, а с тобой точно все в порядке? В смысле, коли с тобой что случилось, то я обязан быть рядом...

– Не бери в голову, – ответил я прочувственным тоном. – Я в порядке. Просто у меня сейчас критические дни.

– Все, дальше не надо, – отец вскинул руки в притворном ужасе, отступая назад. – Пока, дорогуша. Я тебе позвоню.

– Пока, пока, – услышав, как захлопнулась дверь ванной, я сполз на пол. Так я сидел, обняв колени, мечтая, что вода смоет стыд и горечь последних недель и, желая, чтобы меня ошпарило так, чтобы я забыл в какой ад превратилась моя жизнь.

Меньше двух месяцев назад я был студентом на последнем курсе с неплохой работой. Нельзя сказать, что все было так уж прекрасно, но ведь могло бы быть и хуже. Я ненавидел жить с семьей, особенно с матерью, но уехать от них я мог только через год, когда полностью выплачу ссуду на обучение. И вот тогда-то это случилось.

Мы с мамой поцапались – обычная ссора и наговорили друг другу гадостей. Большое дело? Еще какое большое! Каким-то образом – не знаю, как и почему – на следующее утро мы проснулись и обнаружили, что во время сна поменялись телами. Внезапно, я стал своей матерью, а она – мной. Уж, не знаю космическая ли это шутка, или некое сверхсущество попыталось сделать так, чтобы мы лучше понимали друг друга. Если это так, то эта попытка с треском провалилась. Мы оба пострадали от этой ситуации и теперь расхлебываем последствия.

Всхлипывая, я взял мочалку и стал протирать зубы, десны и губы. Пораненный, распухший и даже кое-где кровоточащий мой рот был до краев полон боли, от чего слезы у меня хлынули с новой силой.

В первый день в мамином тел я купил кучу секс-игрушек и прибамбасов для садо-мазо игр, надеясь, что отец обнаружит эту херню и оторвет матери голову. Естественно, когда мы не стали самими собой, я спрятал их от греха подальше, но мама, должно быть, нашла их и положила туда, где папаша не мог их не заметить – в ящик шкафа, где он держал свое нижнее белье.

Он решил, что у меня новая секс-фантазия, и решил прошлой ночью помочь мне воплотить ее в жизнь. Улегшись в постель, он взгромоздился на меня, припер к матрасу и гадко ухмыльнулся.

– Это то, что ты хочешь гадкая девчонка? – поинтересовался он, приковывая мои запястья наручниками к спинке кровати. Я потребовал, что бы папаша сказал, что он намерен делать. Но вместо ответа "супруг" заткнул мне рот ярко-красным кляпом в форме шара, его я тоже купил. Папашино усердие и стало причиной того, что у меня так дико сейчас болит рот.

– Скотина, – я сплюнул; розоватый сгусток слюны и крови исчез в стоке.

Взяв губку, которую мать велела использовать для мытья "интимных частей", я стал намыливать себе между ног.

– О-о-ой! Блядь, как же больно! – с каждым движением губки низ живота охватывала жгучая боль, напоминавшая о самом худшем, что случилось прошлой ночью.

Заинтригованный игрушками, отец стал запихивать мне между ног самое толстое мое дилдо. Он никак не подготовил его, считая, что достаточно моей естественной смазки, а просто засадил одним ударом по самую рукоятку. Затем, немного притомившись от проделанной работы, он взял мой самый большой батплаг и всунул мне в задницу, и опять всухую. Помню, как я вопил через кляп, едва не теряя сознание от жуткой боли, но папаша всерьез считал, что мне это нравится!

Не в силах больше терпеть я отбросил губку и лег в ванну. Упершись локтями в дно, я попытался приподнять таз так, чтобы струя душа била прямо в мою раскрытую щель.

– А-а-ах! Бля-я-дь! – эта процедура была не менее болезненной, но я должен был уничтожить даже само напоминание пребывания папаши во мне.

Мысль о том, что внутри находилась его чертова сперма, была невыносима для меня.

Когда я только приступил к исполнению супружеских обязанностей, то думал, что у отца очень большой член. Подсознательно я боялся, что он меня пополам разорвет, успокаивало меня только тот факт, что мамино тело за столько лет супружеской жизни привыкло к нему. Однако эти "игры" так возбудили отца вчера ночью, что его хуй раздулся до прямо-таки гротескных размеров. В сочетании с дилдо в заднице, он вошел в мою манду со скрипом. А уж отделал им меня папаша без всякой жалости. Возможно, если бы мне удалось расслабиться и получить удовольствие, то произошедшее предстало бы передо мной в совсем другом свете.

Пошла холодная вода, но я знал, что это не поможет. Не имеет значения как сильно я скребу себя мочалкой, мне уже никогда от этого не отмыться. Закрыв краны, я вылез из ванны, завернулся в полотенце и сел на пол. В довершение всего папаша высек мою бедную попу, но, к счастью, холодный жесткий кафель принес мне некоторое облегчение.

– Что же мне делать? – задал я вопрос в пустоту. – Что же мне делать?

* * *

– Привет, Дебра! – гостья наклонилась вперед и чмокнула меня в щеку.

– Привет, Шар, – широко улыбнувшись, я пригласил ее внутрь. – Может, сделаешь сама кофе, а я присоединюсь к тебе через минуту.

– Конечно.

Я закрыл за ней дверь и побежал выключать пылесос. Все мамины подруги – теперь мои подруги. А Шарлин мне нравится больше всех. Она на несколько лет старше мамы, любит выпить, неразборчива в мужчинах и ругается как сапожник, но даже, когда я был Карлом, то неровно дышал к ней. Я даже фантазировал о нас двоих, но хотя она и подкалывала меня, вряд ли такое бы произошло на само деле.

– Шар?

– Я здесь, – отозвалась она из гостиной.

Я сел рядом с ней на кушетку и взял с журнального столика чашку кофе. Ее приход резко улучшил мне настроение.

– Итак, Шар, какими судьбами ко мне? – поинтересовался я.

Он молчала с минуту, словно была не уверенна в ответе, потом решилась.