Время перемен

– Ты беременна, – сказал я ей без обиняков. – Это проклятое тело, что ты мне оставила, собирается произвести на свет сраного детеныша.

– Что? – у нее глаза на лоб полезли, и впервые я увидел ее забеспокоившейся. – Он уверен?

– Не знаю, и я не собираюсь повторно проверяться. Ма, если мы не поменяемся, то я закончу тем, что стану матерью собственного брата или сестры. Но я не могу.

– Похоже, у тебя не слишком богатый выбор, – она пожала плечами и потрогала мой живот.

– Мам, пожалуйста. Прости меня за все, что я говорил тебе, за все, что сделал. Если ты хоть немного любишь меня, верни все обратно, – не выдержав напряжения последних дней, я расплакался, проклиная ее тело. – Я лучше вернусь в свое изуродованное тело, лучше окажусь среди людей, считающих меня пидором, чем пройду через это.

– А ты ведь здорово испуган, верно? – осведомилась она.
– Да, – так странно было возвращаться к обычному разговору, я просто не знал, что еще сказать. – Пожалуйста, прекрати этот ужас.

– Карл, я не имею никакого отношения к этим странным изменениям. Когда это случилось, я была так же шокирована и беспомощна, как и ты, – она нежно взяла меня за руку. – Я сожалею, что так произошло, но мне пришлось полюбить твое телу. Конечно, я скучаю по старому доброму супружескому сексу, но и сейчас мне совсем неплохо. – Она говорила абсолютно искренно. – Тебе придется смириться с тем, что произошло, это еще не конец жизни.

– Но, я НЕ хочу твоего ребенка! – запротестовал я. – Это нечестно.

– Карл, милый, – это не мой ребенок, – мать улыбнулась и напомнила мне. – Через несколько дней после перемены у тебя случились месячные, а потом еще одни. Нет, дорогой – это твой ребенок.

Я не знал, что и думать. Последние несколько дней я проклинал мать, взвалившую на меня это бремя, но она ту не причем. Я не хотел трахаться с отцом, но трахался. Так что все последствия – моя вина.

– Что же мне делать?

– Не беспокойся, я буду рядом и помогу тебе. А, кроме того, можешь рассчитывать на своего отца.

Она действительно была счастлива. Она радовалась не моему горю или свершившейся материнской мести – она радовалась за меня. Абсолютно запутавшись, я прошептал:

– Я... я еще ему ничего не сказал.

– Понимаю, но тебе придется.

– Мамочка...

Крепко обняв меня, она положила мою голову себе на плечо и мягко покачала.

– Поплачь, – ласково сказала она. – Не стесняйся.

Мы сидели так довольно долго, и никто из нас не проронил ни словечка. Уже давно мы так не проявляли свои чувства. Наконец, мама выдавила из себя:

– Мне... мне тоже очень. Я никогда не хотела, на самом деле, как-то задеть тебя.

Не смотря на то, что думал я сейчас только о своих проблемах, было видно, что она говорит правду. Тем тяжелее мне было рассказать ей о своих планах на будущее:

– Мама, извини, если это как-то заденет тебя, но я могу остаться с отцом. Боль, стыд, чувство вины – для меня одного это слишком много.

Вынужденный признать тот факт, что я застрял в ее жизни, мне пришлось сделать не легкий выбор. Коли это теперь моя жизнь, то жить я буду, так как лучше для меня.

– Милый, ты просто расстроен, – ее голос звучал так, как голос матери, по которой я так скучал, но говорила она вовсе не то, что мне хотелось от нее услышать. – Ты не можешь справиться с ребенком в одиночку. Отец НУЖЕН тебе.
– Мам, он мне не нужен, – черт, что с ней такое?

Не думал, что придеться раскрывать свою тайну, но другого выхода, похоже, нет. Встав с дивана, я принялся расхаживать по комнате туда-сюда.

– У меня есть... есть другой человек. Человек, которого, по моему, я люблю, тот с которым я смогу остаться. Он не только поддержит меня, но и даст мне то в чем я нуждаюсь. Даст мне то, чего не может дать отец.

– Нет, ты не можешь так поступить, – она явно разозлилась. – Я не собираюсь позволить тебе разрушить то, что мы с твоим отцом создали.

– И что же вы такое СОЗДАЛИ? – поинтересовался я, и прежде чем она смогла ответить, выдал. – Это Шарлин, мам.

Взгляд матери представлял смесь злости и отвращения.

– Мы уже почти два месяца с ней любовницы, и считаем, что нам нужно жить вместе.

Нервничая, я попытался как можно лучше объяснить все матери, но она даже не думала слушать меня.

– Сволочь! – мать соскочила с дивана, и сильная пощечина швырнула меня на мол. – Как же ты посмел. Я готова забыть твое видео с той проблядью, но это уже чересчур. Это не какой-нибудь там эксперимент в первый день.

– Мам, я люблю ее, – снова слезы потекли у меня из глаз, как она может злиться на меня за это, хотя в моем теле приобрела солидный гомосексуальный опыт, тут-то я все понял. – Да, Шар была права.

– Не произноси ее имени больше в моем доме. Эта ебанная лесбиянка больше мне не подруга! – нависнув надо мной, она рявкнула. – Я запрещаю тебе видеться с ней. Ты ОСТАНЕШЬСЯ со своим отцом, и он воспитает ТВОЕГО ребенка.

– Нет, мам. Я не сделаю этого. Как же ты не понимаешь? Я просто не могу!

– Так, так, – прорычала она, поднимая меня с пола и забрасывая себе на плечо. – Сейчас я подправлю твою сексуальную ориентацию раз и навсегда.

Я сопротивлялся изо всех сил – щипался, кусался, лягался. Бесполезно, мое старое тело было сильнее нового.

Она направилась в мою – теперь уже ее – спальню, и ногой открыла дверь. В ту минуту, когда она бросила меня на кровать, я перевернулся и попытался сбежать из комнаты.

– Ну, уж нет! – взвизгнула мать и легко перехватила меня в дверях.

. Приложив меня головой об косяк, она вопила:

– Ты не уйдешь отсюда, пока я не сделаю с тобой то, что ДОЛЖНА была сделать с твоей сестрой!

Она снова ударила меня о косяк, не вырубив окончательно, но сломив волю к сопротивлению. Оттащив меня обратно на постель, мать разорвала на мне одежду и привязала руки чулками к изголовью.

– М-мам, пожалуйста, не надо, – несмотря на раскалывающуюся от боли голову я попытался уговорить ее. – Мы ... мы можем что-нибудь придумать.

– О да, что-нибудь мы обязательно придумаем. Мы придумаем, как выкинуть из твоей милой головки все эти грязные лесбийские извращенные мыслишки.

Она раздевалась, а на губах у нее блуждала безумная улыбка.

– Отец был слишком нежен с тобой, слишком мягок. Пришло время научить тебя, что на самом деле любят мужчины.

Мать на самом деле собиралась сделать это. Находясь в моем теле, она хотела изнасиловать меня.

– Нет, пожалуйста! – истерически завопил я. – Не надо! Ты сейчас просто разозлилась! Мам, ты же не...

Запихнув мне в рот свой грязный носок, она прикрикнула:

– Урок первый – ЛЕЖАТЬ ТИХО!

Вытащив из-за постели скотч, мать закрепила кляп. На ее (моем) теле заметил две татуировки. На правом бицепсе – "беру в рот", на левом – "даю в жопу". Ей было недостаточно разрушить мою жизнь, она решила рассказать о своих извращениях всему миру.

Удостоверившись, что я крепко связан, она уселась мне на живот. С безумным блеском в глазах, мать стала ласкать член.

– Ну, как, он тебе нравится? А?

Я окаменел. Она не шутила, когда говорила о пирсинге члена. Сквозь головку проходил длинный металлический штырь, закругленные концы которого торчали с двух сторон. Это выглядело не только гротескно, но и чертовски болезненно.

Сдавив мои сиськи, она плюнула себе на руку и размазав слюну по стволу.

– У Эла такой же штырь только на языке. И теперь всякий раз, когда он отсасывает у меня, то наши украшеньица исполняют маленький сексуальный танец.

Все еще скалясь, сильным движением бедер, она загнала хуй в ложбину между грудей и стала меня трахать.

Хотя ее руки и грубо мяли мне сиськи, а металл холодил кожу, но я не мог отрицать того, что постепенно завожусь. Как бы мне не было страшно и противно, но явная извращенность ситуация возбуждала меня. Я вовсе этого не хотел, но именно так все и было.

– Видишь, видишь! – триумфально расхохоталась она. – У тебя соски как камень. Да, ты, мамуля, кайф ловишь!

Сделав еще несколько толчков, она отпустила сиськи, и сползла вниз.

– Готова к ебле, а? Готова принять в эту беременную письку свой бывший хуй? – потершись проколотой залупой о клитор, мать простонала. – Может быть, это извращение, может быть – инцест, но, блядь, как мне этого хочется!

И вогнала в меня мой собственный член; металлический стержень царапал стенки влагалища. Это было даже хуже чем с отцом. К несчастью, в ту же минуту, что я вспомнил о нем, странное возбуждение, охватившее меня исчезло. Полный отвращения к самому себе, я только и мог, что наблюдать, как мать дрючит меня. По сути дела, получалось, что я сам себя насилую.

– Не думаю, что отец с тобой счастлив, – издевалась она. – Слишком уж у тебя узкая дырка. Мужики любят, когда она мяконькая, хлюпающая и очень, очень широкая. Если ты собираешься стать женщиной, то и пизда тебе нужна соответствующая!

Одной рукой она щипала и крутила мне соски, а другую сунула в ящик. Стоящего рядом с кроватью туалетного столика.

– Посмотри, что у меня есть, – мать злобно улыбаясь, хлестнула меня по лицу двумя дилдо из тех, что я прикупил в первый день жизни в женском теле.

Увидев мой испуганный взгляд, она расхохоталась:

– Что, думал, избавился от них? Я вытащила их из мусора, а сними еще парочку чудесных вещичек.

Не переставая смеяться, она положила мне между сисек батплаги, а на лицо – "шарики удовольствия".

Я завопил сквозь свой импровизированный кляп и завертелся как ужи на сковородке, однако сбросить мать так и не смог. Отец измучил меня этими штуками, но он-то, по крайней мере, хотел сделать мне хорошо. А мать же намеренно хотела сделать мне больно.

– Что такое? – спросила она. – Хочешь все сразу. Ах, ты, поблядушка ненасытная.

Вытащив из меня член, она широко раздвинула мне ноги своими коленями.

– Помнится, твоей суке-продавщице это очень нравилось, – напомнила она мне.

Взяв в рот нить с шариками, мать тщательно обслюнявила их, затем, медленно вытащив их, один шарик за другим, она ухмыльнулась:

– Посмотрим, доставят ли они тебе такое же удовольствие.

Прежде чем я снова закричал, она стала запихивать "шарики удовольствия" мне в попу, похлопывая при этом меня по ягодицам.

Странно, но это было не так уж плохо. Возможно, при других обстоятельствах я бы даже получил бы удовольствие. К сожалению, то, что произошло, потом никогда бы мне не пришлось бы по вкусу.