Мэри

Когда они вошли в кабинет, Босс зевнул и указал на кресло возле стола.

– Устал я нынче. Пожалуй, вздремну на диване.

– А что же нам надо было обсудить? – удивленно поднял брови Псина.

– Не надо принимать за буквальность то, что я сказал. Ты рационалист, Сашка, все у тебя от и до, просто побудь со мной рядом, пока я буду спать. Вот и все. Если буду кричать, немедленно разбуди меня.

Босс улегся на диван и уже через несколько минут спал сном праведника.

Золотой приснился сон мне:

Сквозь сияние зарниц

Мы с тобой летели в сонме

Ангельски прекрасных лиц.

(русская народная песня)
Босс шел по совершенно безлюдному городу. "Почему нет народа?" – думал он. Потом он оказался в Детском парке, огромный плакат на воротах которого гласил: "МИЛОСТИ ПРОСИМ ПОСЕТИТЬ ОБЕЗЬЯНИЙ ЗАПОВЕДНИК, – и далее, более мелким шрифтом: – ввиду военных действий в Абхазии, сухумских обезьян разместили в нашем парке".

Босс вообще не переносил этих тварей, но какая-то сила толкала его вперед. Сделав еще с десяток шагов, Босс неожиданно расслышал голоса, и, что удивительно, только женские. Наконец он увидел огромную толпу, окружающую вольер с обезьянами, которая состояла исключительно из особей женского пола, от пятилетних девочек до женщин семидесятипятилетнего возраста. Девочки тыкали пальцами и визгливо смеялись, женщины негодовали. Босс протиснулся сквозь толпу, казалось, обезумевших людей, его прижали лицом к металлическим прутьям вольера. "Фу, какая гадость", – слышалось отовсюду. То, что увидел Босс, вызвало в его желудке спазмы. Среди множества обезьян прямо напротив него сидел огромный горилла-самец. Он медленно и методично занимался мастурбацией.

"Дрянь, ну какая дрянь", – опять расслышал Босс голоса женщин, которые, однако, не уходили, приковавшись взглядом к горилле.

Босс с отвращением взглянул в маленькие глазки онанирующего матерого самца, который в эти минуты находился в своей биологической, изолирующей его от внешнего мира, нирване. С отвисшей огромной губы тянулась слюна сладострастия.

"Он, это он", – пронеслось в сознании Босса. Рука его под кожаной курткой сжала тяжелый, гигантского размера, Магнум. "Ну, что, большевичек, вот ты, оказывается где! Сейчас ты у меня приплывешь, онанюга", – Босс выхватил Магнум, женщины, визжа, разбежались в разные стороны. Через мгновение Босс направил на обезьяну ствол оружия: раздался грохот, как будто разорвалась динамитная шашка, пуля врезалась между глаз гориллы, разнеся ее череп, окровавленные сгустки мозга полетели в разные стороны и в это самое время самец кончил. Струя спермы, как из огнетушителя, ударила в лицо Босса, сбив его с ног. Он грохнулся, закричав от омерзения и ярости...

– Босс, Босс, что с вами? – Псина тряс своего начальника за плечи.

– Убери грабли, – все еще кривясь от отвращения, выдавил из себя Босс.

– Босс, да вы так кричали, что я чуть не обмочился, – взволнованно прошептал Псина.

– Лучше плесни мне в стакан воды. Боже, ну и гадость!

– Вы работаете слишком много, – наливая воды из графина в стакан и, откладывая в сторону книгу, сочувствующим голосом произнес полковник, – а я вот тут зачитался.
Босс машинально взял открытую книгу, которую штудировал Псина, и тупо прочитал: "Разве невозможно изучить у ребенка, во всей свежести, те его сексуальные побуждения и желания..."

Это что за гадость! – исказилось лицо Босса.

– Зигмунд Фрейд, – робко сказал Псина.

– Кто? Что? Где живет? Ты с ним знаком?

Псина застыл со стаканом в руке и обалдело пролепетал: "Нет, это австрийский психоаналитик, он давно уже умер".

Лицо Босса пошло пятнами:

– И ты эту дрянь читаешь?

– Да, я ... – Псина отступил в сторону.

Наступила пауза. Босс поднялся, открыл дверь кабинета, затем резко повернулся к полковнику:

– Знаешь, что я тебе скажу, эрудит, – Пушкина надо читать!

Он шагнул в коридор, дверь с грохотом захлопнулась за ним.

Небольшое отступление (несколько слов от автора)

Псина действительно был эрудитом, Босс не ошибся. Но никто не сказал, что Александр раньше пописывал любовные истории в духе русского романтизма ХIХ века. Он еще был далек от кровожадных сентенций Фрейда, но в его подсознании уже работала дьявольская жажда садистского начала.

Уважаемый читатель, вот один из юношеских рассказов Александра, который был опубликован в 1965 году в Израиле, в каком-то респектабельном журнале:

ДЕВЧОНКИ.

Первая любовь Александра Псины была удивительная и острая. Он привел ее (женщину 45 лет) к себе домой. Вел себя Александр очень осторожно, с изяществом, которому мог бы позавидовать принц Уэльский. Он наполнил ее фужер тройным одеколоном. "Ой, да ну тебя, Сашка, – рассмеялась женщина, – девочкам обычно предлагают ликер. "Псина вздрогнул. В его голове пронеслась мысль: "Девочка? Ну и ну!" Он не знал, как вообще обращаются с девочками. "Извини, малышка," – прохрипел он и вышел в прихожку. Между тем женщина томно расположилась на вонючей постели Александра и сняла с себя не менее вонючие трусы.

– Рыбонька, ау, ты где там?

Из прихожки, как бы в ответ, послышалось громыхание железок.

– Господи, – выдохнула женщина.

Псина показался в дверном проеме: в одной руке он держал огромный молоток, в другой стамеску.

– Оп, бля ... – Псина прыгнул на закричавшую от ужаса женщину, метко вогнав в ее половую щель лезвие стамески, затем со звериной силой ударил по ее рукоятке молотком. От ее кошачьего визга повылетали оконные стекла, в рожу Александра фонтаном ударила кровь, женщина забилась в судорогах. Псина улыбнулся и поцеловал несчастную жертву в лишенные жизни губы.

"Вот что значит настоящая любовь, она всегда убивает!"

Послесловие:

Прошло несколько дней после того, как похоронили первую любовь Александра (это было зимой); несчастному влюбленному становилось все хуже и хуже. "Она там, она там!" Читатель может подумать, что Псина имел в виду мертвую женщину, лежащую под мерзлой кладбищенской землей. Нет, мой драгоценный мечтатель, Александр думал о стамеске, которую, по неизвестной причине, не вынули из тела умершей. Вскоре соседи, почуяв неладное, взломали дверь квартиры Псины. Нашли они его в туалете, труп болтался на цепочке сливного бачка, высунув багрово-синий язык, вены на его руках были порезаны бритвой, а на клочке бумаги красовалась надпись, сделанная кровью: "Любимая, ты ведь тоже была Девочкой!"

ГЛАВА IV

НОЧНЫЕ НОВОСТИ.

– Все путем, ребята, – говорил Босс по телевизору, – на сегодня у нас не такие уж интересные новости. Ну, разве что в 3-й Гор. больнице один психически неполноценный реаниматор ввел религиозной маньячке, которая поступила в коматозном состоянии, смертельную дозу теампентала, ну, а затем, повышибав стекла больничной палаты, перерезал себе сонную артерию и выбросился из окна, – Босс улыбнулся, – видимо, наших дорогих врачей только этому и учат в медицинском институте. Что еще? Ограблено несколько коммерческих ларьков, с жертвами, разумеется. Причем, преступник действовал весьма необдуманно: зарубив топором продавцов в пяти ларьках, в шестом сделав то же самое, он неизвестно почему отведал спирта "Ройаль", от которого и отошел в более спокойный мир, так что, ребята, не употребляйте. А на десерт расскажу вам случай, который, признаюсь, меня позабавил: один отец – придурок изнасиловал свою трехлетнюю дочурку, просверлил ее череп электродрелью, а сам засунул свою башку в газовую духовку, предварительно отрезав себе язык ножницами. Потом он открыл конфорки, но газ не убил этого веселого гражданина, слесари-сантехники в этот момент отключили подачу газа, не известно зачем и по каким причинам. Да, в нашей поганой стране человек даже умереть спокойно не может. И последнее. Про нашего популярного маньяка Мэри ничего пока не слышно, одно утешительно, убивает-то он одних старух. Так что приятных вам сновидений и всего наилучшего.

НЕБОЛЬШОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ К КРИМИНАЛЬНЫМ НОЧНЫМ НОВОСТЯМ.

Утром на следующий день в уже известном читателю морге кафедры судебной медицины произошло с точки зрения медэтики не совсем благопристойное событие. Студентки четвертого курса, выбрав удобный момент, сорвали простыню с трупа Юрия Гусакова. Табличка с надписью: "НЕ ТРОГАТЬ, ОСМОТР ВОСПРЕЩЕН" отлетела в сторону. Мужчины-медики, то есть студенты и лаборанты, отпрянули в сторону, когда увидели, как у пяти студенток в руках вспыхнули в люминесцентном свете длинные прозекторские ножи. Наступила тишина. Студентки, обезумев, трогали, щупали огромный член покойника, при этом глаза их горели, как у гарпий, тела неестественно дрожали и изгибались, как будто через них пропускали электричество.

– Мой!

– Нет, сучка, мой! – раздались их надрывистые и охрипшие от возбуждения голоса.

– Ребята, не подходите, они сошли с ума, – крикнул патологоанатом медработникам мужского пола.

– О, боже, какой красавчик, – просипела одна из студенток.

– Не про твою честь, дырка! – рявкнула ей в лицо другая, – если ты не прекратишь мацать своими погаными руками мою алмазную мечту ... – ее фраза оборвалась, прозекторский нож обиженной девушки, сверкнув подобно белой молнии, по самую рукоятку вошел в глаз грубиянки. Студентка рухнула на секционный стол, успев в конвульсиях схватить член трупа.

– Боже, боже мой, они же перережут друг друга, – завопил патологоанатом. Лицо его было искажено ужасом, слова его гулом прокатились по моргу, ударяясь о его сводчатые стены. Девушки бросились друг на друга, их ножи, описывая сверкающие зигзаги, кромсали направо и налево, опускались со свистом, вонзаясь в плоть. Соперница убивала соперницу. Через несколько секунд побоище прекратилось так же мгновенно, как и началось. Посреди вязкого озера крови, цепко сжимая в руке нож, захлебываясь дьявольским хохотом и пошатываясь из стороны в сторону, осталась одна, хрупкая, но, по-видимому, самая ловкая студентка.

В морг ворвался завкафедрой патанатомии: "Чего стоите? Вызывайте психбригаду, милицию!" Он стал медленно приближаться к сумасшедшей женщине, бледные губы его дрожали.

– Анжела, Анжелочка, все нормально, прошу тебя, выкинь это из рук. Нож, положи его. Я т-тебе пятерку по анатомии поставлю.

– Эх ты, козел, – сказала невменяемая девушка.

Она сделала бросок вперед, пальцы ее, подобно стальным пружинам, схватили за волосы тщедушного декана так, что у того хрустнули шейные позвонки.