Наездницы

Из-под ее задранной юбки прямо в лицо мальчику смотрел густо обрамленный темными волосами розовый рот. Рот был полуоткрыт, влажно блестя в глубине тугими темными складками. Васька в страхе поднял глаза на свою наставницу. Наташа насмешливо улыбалась:

– Ну что уставился? Не догадываешься, что мне нужно? Я хочу, чтобы ты поработал тут язычком! Полизал!

– Но, Наташа... – растеряно протянул Васька, сразу забыв правильное обращение к хозяйке и совершив этим сразу несколько ошибок.

Сильный удар кулаком откинул его назад, и Васька упал навзничь, тут же со стоном поднявшись обратно.

– Начинай! Что, по-хорошему не доходит? – уже намного жестче сказала, сидящая в кресле над ним отличница, строго блестя очками в лицо ошеломленного двоечника.

Васька не мог поверить в то, что происходит. Ему совсем не хотелось делать то, что ему сказали. Лизать было намного унизительнее, чем быть просто подставкой для ног. Но разве у него могла быть причина для отказа? Да и какие доводы могли подействовать на Наталью Александровну, держащую его под каблуком и которой он обязан защитой и едой?

Васька подчинился. Мальчик знал, что так или иначе Наташа заставит его. И грустно вздохнув, покорно припал ртом к волосатому лобку одноклассницы... Наташа с удовлетворением смотрела, как лицо мальчишки погружается в ее куст. И почему она раньше никогда не делала?! Откинувшись на спинку кресла, Наташа забросила одно бедро Ваське на шею. Прикрыв глаза, она смотрела на еле колышущийся в такт движениям языка, затылок Васьки.

Да, это даже превзошло ее ожидания! Она чувствовала, как язык Васьки нежно скользил по ее вульве, забираясь во все складки. Ее тело начало отзываться сладкой дрожью от каждого прикосновения... А парень, оказывается, знал свое дело! И делал это явно не впервые! Наверное, у придурка уже есть в этом опыт. Надо будет распросить...

Минут через десять горячая волна прошла через все тело Наташи и забросив и второе бедро на шею Васьки, она со стоном вдавила лицо одноклассника в свою промежность и затопила его рот потоками слизи, впервые в своей жизни кончив от языка мальчика. Васька ушел в тот вечер очень поздно...

Васька к ее великой радости уже был вполне опытным лизуном. Как выяснилось, старшеклассницы уже давно и довольно часто заставляли его делать это, затаскивая его в женский туалет, раздевалку или пустующие классы и мудро не афишируя для остальных его таланты в этой области. Хотя первое время он и осмеливался проявлять неудовольствие от выполнения своей новой обязанности. Совсем небольшое, может быть ей это даже всего лишь казалось, ведь Васька прекрасно понимал последствия даже писка против нее.

Но строгой Наталье Александровне, зачастую лупящей его и, вообще, без всякой причины, этого было вполне достаточно, чтобы как следует поработать над ним кулаками и пятками. И конечный результат того стоил. Теперь по ее приказу он был готов в любой момент занять место на коленях между ее ног, уткнувшись лицом в промежность и не выбираться оттуда, пока она не решит, что действительно хватит.

И что его красному, залитому выделениями из вульвы, лицу, опять пора занять место под ее креслом... Впрочем, любящая порядок и в этом, Наташа строго заставляла Ваську тщательно вытирать лицо после каждого отлиза. И лишь после этого приказывала ублюдку навести гигиеническую чистоту в ее вульве, слизывая и глотая ее выделения с густого куста на лобке.

Васька безропотно, всего после пары предварительных ударов по глупой голове, понял, что чистота в промежности его хозяйки гораздо важнее его гастрономических представлений и, вообще, всего, что он думает. И уже не пытался сделать плаксивое лицо, ловя губами висящую бахрому на волосах и подлизывая темную, сочащуюся густой слизью, вульву Натальи Александровны.

Да, она сделала тогда правильный выбор, засунув под себя именно Ваську, думала Наташа, наблюдая как тот старательно водит по ее бедрам языком, собирая капли жидкости. Красивая мордашка задохлика сыграла главную роль, но и в остальном он оказался вполне приемлем. Классный, неутомимый лизун, уже достаточно выносливая лошадка, послушный и удобный коврик.

Ну и так, слуга по мелким, подай-принеси услугам. Что еще желать от мальчишки? Да, повезло ей, что Ирка тогда бросила его. Еще немного, и Васька оказался бы под Светкой Гришиной или Надей Кузнецовой. И что ей тогда? Таких безответных самородков больше в классе, да и во всей школе не было. Остальные были или сильнее, или имели более непокорный нрав или, в конце концов, защитников в виде друзей и родителей.

У Васьки же ничего из приведенного выше, кроме родителей, которых как бы и не было на самом деле, не имелось. Все-таки она, Наташа, умеет просчитать ситуацию лучше остальных. И взять в руки то, что само в них плывет. А этот щенок, к тому же еще и явно расцветает. Может быть, кто знает, через пару лет с ним и погулять, на зависть остальным девкам, можно будет. А там потом. Не век же она будет жить в поселке. Ну и Васька, куда же он от нее...

– Ну все! Достаточно, я сказала! Вытри морду и ложись обратно!..

***

Постепенно, поначалу незаметно, но затем все явственней, в наших отношениях стали происходить изменения. Сережка по-прежнему нравился мне, но теперь я уже переставала воспринимать его, как своего парня, пусть и выполняющего для меня некоторые унизительные вещи. Ежедневная реальность, когда я могла в любое время или почти в любое время оседлать его и заставить везти меня на себе туда, куда ему и не хотелось, быстро растворила все мысли о нем, как о партнере. Заставляя смотреть на него, как на слугу.

Окончательно все изменилось после того, как он стал лизать у меня. Как-то через две недели после того, как он стал со мной, мы остались одни в его доме на целый день. Несмотря на то, что мы целовались, он не делал попытки залезть ко мне в трусики, видимо, все-таки помня, кто он, по отношению ко мне и что подобная инициатива с гораздо более сильной девушкой может закончиться очень неприятно и больно. Я тоже не хотела, чтобы его руки оказались там. Язык – да, но не руки. И вот я села в низкое кожаное кресло в его комнате и позвала его:

– Сережа, подойди!

Когда он подошел к креслу, я задрала юбку до пояса и широко развела ноги.

Мальчишка уставился на мою промежность, обтянутую тонкими трусиками, четко вырисовывающими рельеф вульвы и окаймляющий ее куст волос.

– Сережа! – серьезно и строго начала я. – Я хочу, чтобы ты поцеловал меня здесь, – я указала пальцем на вульву. – Сделай это! Ладно?!

Чувство собственного достоинства не позволяло мне откровенно просить его. Все-таки он был моим рабом, пусть и добровольно принявшим рабство.

Он молчал. Тогда я уже жестче сказала:

– Подойди, и встань на колени!

Для себя я уже решила, что если он это не сделает, я повалю его и просто усядусь ему на голову. Видимо что-то отпечаталось из этих мыслей у меня на лице и в голосе, потому что Сережка, неожиданно испуганно взглянув на меня, наконец подошел к креслу. Ну ладно, хоть сам подошел. А вот ставить его на колени мне придется самой! Я приподнялась и схватив его за волосы, резко рванула голову мальчишки вниз. Сережка буквально упал на пол.

– Да стой же спокойно!

Некоторое время он таращился на смотрящую прямо ему в лицо обтянутую белым хлопком впадину между моими ногами. Я сдвинула трусики в сторону и теперь уже тугая, красная складка, блестя от влаги, маячила перед ним во всей красе.

– Ну, давай!

Держа его за волосы, я подтяну его голову поближе. Я хотела, чтобы он сделал это добровольно. Это было бы в какой-то степени символично и подтверждало, что Сережка пошел под меня в первую очередь потому, что я ему нравлюсь.

Вместо этого он пробормотал:

– Ир, я не хочу... отпус...

Договорить он не успел. Я резко и грубо уткнула лицо мальчика себе в промежность. Нащупав вульвой его рот, я просто стала с силой ее втирать в податливые мягкие губы. Наконец я делала с ним то, о чем мечтала с самого первого дня! Я, тяжело дыша, изгибалась и насаживалась распахнутой мокрой вульвой на его рот, глядя сверху на колышущееся подо мной лицо Сережки, испуганное и непонимающее уже заливаемое слизью обильно сочащейся из моей щели.

– Лижи! – я усилила хватку пальцев на его волосах.

Наконец он начал работать языком. Сережка тихо всхлипывал и пыхтел, старательно возя языком по всей длине моей вульвы и каждый раз, когда его язык задевал мою выглядывающую из тугой плоти головку упругого клитора, я вздрагивала от удовольствия и стонала. Я двигала горячим пульсирующим пахом, ритмично водя трепещущим стебельком своего клитора по его неопытному, нервно вздрагивающему языку, чувствуя жар приближающегося оргазма внизу живота.

Оргазм приближался. Я затаила дыхание и чуть убыстрила движения, всё же сдерживаясь, чтобы продлить удовольствие. Теперь кресло подо мной скрипело кожей в такт фрикциям. И вот, наконец, я кончила, обильно заливая его рот. И не останавливаясь, начала все снова, на этот раз, закинув и крепко сжав бедра на шее мальчишки. Немного отдохнув после следующего оргазма, я смотрела на потерянного Сережку, размазывающего мои выделения по лицу. Он был явно ошеломлен, не совсем понимая, что я с ним делаю.

Но я отметила привычную уже для себя мысль, что его переживания для меня ничего не значат. Важным сейчас был только жар в моей промежности и ему, моей собственности, надлежало уменьшить его тем способом, которым я хотела.

– Ира... – опять начал Сережка, глядя на меня.

– Замолчи! – я оборвала его на полуслове, не желая слушать жалкий лепет одноклассника.

Сбросив мои бедра с шеи, Сережка попытался встать. Неожиданно даже для себя самой я перегнулась в кресле и отвесила ему мощную пощечину, а потом сказала:

– Не вздумай даже двинуться, пока я не разрешу тебе!

Впервые я подняла на него руку, но мне было не жаль этого. Я опять грубо и бесцеремонно забросила ноги ему на плечи, а затем притянула его голову ступнями к своей промежности и все опять повторилось. Раз за разом я трахала его. На полу, сев на лицо. Стоя, поставив мальчишку перед собой на колени. Опять сидя в кресле, обхватив его шею бедрами. Сидя на его голове, лежащей на сидении кресла. По неопытности чуть не задушив его.