Черная Лошадь

Женщины, посмеиваясь, комментировали свои ощущения и Лешку, как правило в весьма далекой от цензуры форме, находя новичка весьма симпатичным и перспективным молодым человеком. И давая вполне лестные оценки его усилиям относительно других клубных мальчиков:

– Лен, ну, убери ногу, пусть мне полижет! Ты уже долго!... Танька, ты-то куда свою тянешь?! Моя очередь!...

– Какая тебе тут, бл*дь, очередь! Вон об ухо свои лыжи три!

– Это у тебя лыжи, а у меня ножки!... Ну ты подвинь свою немного!...

– Ты бы своим "ножкам" наконец эпиляцию сделала... У моего мужа двухнедельная щетина и то меньше, чем сейчас у тебя на лодыжках!... Блядь!... Елена!... Ну куда ты опять лезешь?!...

... смех, очередная рокировка ног...

– Лешенька, зайчик!... Скажи, что у меня здесь самые красивые ножки!...

– У тебя?!... Ты что, мать, сдурела?! Да твоими лапами можно детей пугать! Вот у меня – да! Педикюр только в "Валентайне" делаю!... Татьяна Сергеевна, уберите ногу с его глаз, пусть скажет!

... Смех, две тетки, каждой из которых явно за пятьдесят, поднимают с его тела одну из своих ног, и с двух сторон вытягивают их над лешкиным лицом, сгибая стопы и извивая пальцами. Лешка, не зная что ответить, видя действительно ухоженные ступни, бормочет что-то вроде: "У Вас у обеих очень красивые ноги...", а потом, под общий смех, послушно "в благодарность" сосет засунутые в его рот большие пальцы ног спорщиц.

– Нет, ну этот-то хоть с душой лижет, и то молодец!...

– Да, лижет классно!... И не ревет, как Толик в апреле... Помните?... Как ты, Лешенька?! Не устал еще, бедненький?

– Я помню это... Ха-ха!... "Мямя! Хочу к мяме!!"...

... Женщины, те, которые еще не достигли той стадии возбуждения, когда все воспоминания о толиках становятся фиолетовыми, смеясь, начинали вспоминать недавнее...

– ... Блядь, вы наконец заткнетесь, лошади?! Не могу из-за вас возбудиться!

– Возбуждайся, кто тебе мешает?!... У вас, товарищ генерал, в таможне все такие нервные?!... Нет, ну ты ногу-то мою не спихивай. Вон туда ее поставь!...

– Я подполковник! Как-будто не знаешь... Сама-то кто?! У вас на железке тоже своя форма есть! Помню, как ты мне год назад жаловалась, что в китель уже не влезаешь! Ха-ха...

– Да-а-а.... Да-а-а..... Блядь... к-а-а-йф..... Да-а-а....... Да-а-а-а......... Да-а-а-а-а...........

– Затопчите пацана совсем, коровы!...

– Сама ты корова! Вот и убирай свои лапти – полгруди занимают...

– Это у меня-то лапти?! Смотри – меньше твоей, 39-й размер!

– Какой 39-й!... Ты на той неделе при мне сапожки 41-го покупала... Скажи еще, что у тебя в талии меньше метра!...

... Смех, но на этот раз гораздо более приглушенный. В то время как две дамы продолжали свои веселые пикировки, остальные уже глухо и удовлетворенно стонали... ... Но в итоге одной из них удавалось опять забрать Лешку себе, и все начиналось снова по кругу: кресло, ковер, на коленях, лежа... Из-за невозможности осуществить на нем свои особенные предпочтения – сказывался негласно установленный лимит времени, все происходило достаточно рутинно: очередная женщина в очередной раз вытирала салфеткой его мокрое от слизи предшественницы лицо и занимала, сидя или стоя, позицию. Сменяясь на Лешке, в среднем, минут через пятнадцать.

Некоторые слезали раньше, некоторые задерживались чуть ли не вдвое дольше. После того, как он отлизал двенадцатой, Лешка прекратил счет. В основном были россиянки, но кажется, на нем побывала по меньшей мере пара иностранок – Лешка слышал как одна, возможно матерясь, что-то бормотала сквозь стоны по-английски.

"Американка, наверное... Они там все такие толстые..." – думал он, хлюпая языком в тщательно выбритой прыщавой пизде закатившей от наслаждения глаза тетки на шестом десятке лет, в блядских колготках с вырезом в области вагины.

Вторая, похожая на библиотекаршу сорокалетняя поклонница костюмов от Армани, с бесцветным лошадиным лицом и очками на цепочке, явно была финкой. Ее странную протяжную речь и смешной акцент ни с чем другим не спутаешь:

– А ктооо еесть паслеедниййй?

После длительного отлиза ее пахнущей ядреной копченой селедкой пизды, сумрачная дочь трудолюбивого северного народа, все это время сосредоточенно снимавшая смартфоном свою промежность и лицо лижущего юноши, и почему-то оставшись недовольной, еще и порывалась помочиться на него. Уже уложив Лешку на пол и полуприсев над лицом юноши...

Но идущая за ней следом отечественная грудастая тетка с короткими полуседыми волосами, в совместные "футсеансы" неизменно завоевывающая почетное право устанавливать свои стопы на лешкиной голове, и тут в довольно резкой форме пресекла ее поползновения:

– Вы что это задумали?!... Нет! Найн я сказала! Сейчас понимаете?!... Вы не одна, уважаемая! О других тоже надо думать! Думаете нам будет приятно пользоваться им после вас?!...

Что-то недовольно сказав по-своему, финка, почему-то пнув лакированным носком здоровенной туфли не ее, а лежащего на ковре Лешку, вышла. А отстоявшая его от иноземного поругания Фрида Соломоновна, как к той несколько раз и очень почтительно обращались, села на его голову лицом к ногам, уложив свои арбузные целлюлитные ягодицы по обеим сторонам лица юноши.

– Давай лижи жопу, бобик пробитый! Поглубже и понежней. А то потом сама нассу...

"... Ну точно из милиции..." – думал погребенный под колышущимися ягодицами немолодой красавицы Лешка, старательно погружая язык в упругую звездочку сфинктера.

... А где еще могут работать суровые тетки, на которых дизайнерские кофточки от "Армани" смотрятся как форменный китель, и использующие во время секса лагерный жаргон.

... Впрочем, кто их сейчас знает, откуда они... Приехала ли вот эта толстозадая гортанная брюнетка с хищным носом, чей волосатый лобок почти полчаса лежал на его лице из Азербайджана, или она уроженка Махачкалы. Лешка с одинаковым старанием обслуживал языком и черные, и светлые, и рыжие лобки. Вульвы посетительниц имели еще больше разнообразия, чем цвет окружавших их волос – от аккуратных розовых впадин до огромных багровых щелей, с торчащими вперед хоботками клиторов размером с крупный виноград.

Как и их запах – от легкого сырного до резкого, вызывающего тошноту и напоминающего тухлую рыбу. Но вот что по-настоящему объединяло "отлюбивших" Лешку дам, так это их поведение на нем – зрелые женщины, каждая из которых каких-то пару часов назад, а может и полчаса, была или успешным и солидным адвокатом, или не менее солидным менеджером, или гостящей в России стеснительной ландшафтной дизайнершей из Детройта, сейчас превратились в грубых и безжалостных стерв.

... Наконец с лешкиного лица слезли. Кто именно сидел, ему, уже находящемуся в легкой прострации от этого многочасового марафона, было непонятно и неинтересно. Лешка, оставшийся один в комнате, лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь покоем и почти засыпая. Но вот дверь открывается опять... Парень решил не поворачивать голову в сторону двери, откуда зацокали две пары ног. Через пару секунд вошедшие подошли, встав над ним. Лешку слегка пнули в бок, а затем он услышал глухой стук упавшего на ковер какого-то предмета.

На его шею, упираясь теплыми пальцами в подбородок, опустилась чья-то нога. Решив открыть глаза, он увидел, что над ним стоят Динара Байтемировна и Светлана. Стоящая на его горле увесистая ступня принадлежала хозяйке клуба. А в его ухо упиралась сброшенная ею босоножка. ... Мыслей в лешкиной голове, кроме той, что неплохо бы сейчас выпить пива, да побольше, и заснуть, почему-то не было.

– Спишь? – услышал он спокойный голос Динары Байтемировны вместе с толчком ее ноги.

Светлана рассмеялась:

– Да он вот-вот отрубится! Еще бы, столько баб за раз через свое рыло пропустить!... Ничего, привыкнет, пиздолиз!... – и слегка пнула его в бок.

... Определенно, эта Светлана нравилась Лешке все меньше, напоминая ему своими повадками наглую Катьку из школы...

– Просыпайся! – гораздо строже сказала Динара Байтемировна, уже с силой растирая лешкино лицо подошвой.

Его почти осязаемо окутал терпкий запах пота ее ног.

– Вся морда в каких-то соплях! Поросенок! – осуждающе, под смех заместительницы, сказала хозяйка клуба, старательно втирая подошву в покрасневшее лицо юноши.

Наконец госпожа Танабаева остановилась.

– Вот теперь пациент скорее жив, чем мертв. Света, если хочешь, не стесняйся...

Продолжающая хихикать Светлана опустилась на корточки и сняла с Лешки ошейник. Затем привстав, расположила туфли по бокам его головы и присела опять, нависнув массивным бледно-розовым тазом над его глазами. Лешка понял, что его ждет, когда та, сдвинув трусики, не стала опускаться дальше, и отвернулся. Светлана тутже хлопнула его ладонью по голове, приказав держать ее ровно и не закрывать глаза. ... Через несколько томительных секунд из раздвинутых ее пальцами створок ему в лицо ударила тугая струя мочи. Лешка зажмурился и закашлял, но стоящая рядом Динара Байтемировна плотно приложилась острым каблуком по его ребрам и процедила:

– Открой глаза и рот!

Сделав это, он тутже получил в глаза прицельную порцию обжигающей струи, а потом поток соленой жидкости, шипя, забурлил в его горле, уже через пару секунду начав стекать через край вниз по щекам. Светлана, наполнив его рот, стала неторопливо и методично водить тазом, окатывая его шею, волосы и губы пахучей желтой струей, наставительно приговаривая:

– Тебе это нравится?!... Я знаю, нравится!... Да-а-а... а... а теперь опять в ротик!... Глаза, сука, не закрывать!..

Молодая женщина явно наслаждалась процессом, успевая одновременно с этим теребить клитор. ... Возле головы Лешки, на тонком коврике, уже переставшем впитывать жидкость, образовалась приличных размеров лужа, а его голова и шея просто пропитались пахучим субстантом... Наконец Светлана остановилась, тяжело встала и тщательно вытерла промежность, а затем и забрызганные туфли полотенцем, бросив его Лешке на грудь.

– Ну, ты как? – в голосе Динары Байтемировны, которая все это время, скрестив руки на груди, просто стояла рядом, чувствовался научный интерес, а не забота.

– Нормально... – пробормотал Лешка, только что проглотивший изрядную порцию мочи и теперь пытавшийся вытолкнуть языком попавшие в рот лобковые волосы.

Хозяйка клуба, брезгливо морщась, чуть нагнулась вперед, и на его залитое лицо упали несколько сложенных тысячных купюр.

– Ну ладно, вставай... Помойся, душ через две комнаты слева по коридору, и иди домой. Вот твоя одежда. Придешь в четверг к 10 утра... И запомни: теперь ты живешь по моим правилам, и нарушать их не советую...