Валерка и другие (поэма №2)

"Ладно! – типа подытожив, хлопнул Саня по плечу.

Друга Стаса. – Мужеложник!" "Сам ты муже: всё, молчу!"

"Так-то лучше!" Рассмеявшись, поспешили оба в строй:

Стасик, Сане не признавшись, кого он в каптёрке пёр,

Был доволен, – занимая своё место, подмигнул.

Стасик Мише; бедный парень, нервно дёрнувшись, икнул.

"Ты чего?" – Валерка тихо прошептал, скосив глаза.

Впереди стоящий Игорь мимолётно почесал

Через брюки там, где норка у любого парня, и – улыбнулся Гена, зорко наблюдавший: Гена с ним.

С Игорьком, договорился, – Игорёк пообещал:

С Миши пот было полился, но – просох: Ашот скучал:

Саня думал о Валерке: Миша думал про письмо:

Про грядущую проверку думал взводный: И весной.

Уже пах морозный воздух, и синели небеса: Ротный,

Брови сдвинув грозно, в заключение сказал:

"На занятия по классам, рота: вольно! Разойдись:"

Шаг печатая, о разном каждый думал: Служба-жизнь.

Продолжалась. Как обычно: Замкомвзвода Иванов – парень ладный, симпатичный – ни о чём другом не мог.

Думать, кроме салабона, но любовь свою таил – вёл себя с Валеркой, словно для него Валерка был.

Не предметом его страсти: Так прошло недели две:

Чтоб Васёк не расслаблялся, замкомвзвода отымел.

Трижды Васю, и три раза: представлял Валерку он,

Содрогаясь от оргазма: сероглазый салабон:

Брюки спущены: в сушилке крутит попкой: – и, сопя.

В Васькин стриженый затылок, сотрясался он – струя.

Извергалась Ваське в жопу: терпеливо Васька ждал – не стонал уже, не ойкал, пока Саня его драл, – содрогалось тело Васьки от неистовых толчков – саня Ваську пидарасил молча, яростно, без слов,

Потому что: потому что Саня сам себя лишил.

Мимолётных знаков дружбы – тех, которыми "грешил"

Он в каптёрке, обнимая – будто в шутку! – пацана:

Вдруг Валерка, разгадая, что всё это неспроста,

Отшатнётся – вдруг увидит то же самое?.. и как.

Объяснить, что "гей" и "пидер" не одно и то же?.. Так.

Замкомвзвода Саня думал, и – в каптёрке он долбил.

Ваську яростно и грубо, – Саня Ваське типа мстил,

Потому что испохабил Васька походя ту нить,

Что могла бы: да, могла бы две души соединить!

Своей похотью в сушилке Васька всё перечеркнул,

И за это своей дыркой он расплачивался: "Ну,

Поиграем в маму-папу?" – Саня Ваське говорил:

Наклонялся Васька раком, и – в очко его долбил.

Саня яростно и молча: Васька дёргался – сопел,

Ожидая, когда кончит замкомвзвода, – не хотел.

Выходить в тираж Василий, и готов был брать он в рот,

И на то резоны были: лучше Саня, чем Ашот!..

Между тем, душа другая созревала с каждым днём:

Был Валерка благодарен поначалу Сане: он,

Замкомвзвода, оказался с ним, салагой, рядом и.

Спас его от домогательств – от ублюдовой "любви"

Оградил его: и может, даже съездил пару раз.

Черпаку по наглой роже: и – уж точно! – дал приказ,

Чтобы Васька извинился: День прошел, и Саня стал.

Человеком самым близким для Валерки – осознал.

Вдруг Валерка, что о Сане целый день он думал: и.

Целый день его глазами выделял среди других – наблюдал за ним украдкой, сам не ведая зачем, – отчего-то было сладко это делать: Между тем,

Новый день настал: и снова сероглазый салабон.

О сержанте думал, словно о единственно родном.

Человеке, ощущая радость тёплую в груди,

Сам ещё не понимая, отчего это, – в любви,

Как и в сексе однополом, был пацан не искушен:

Третий день настал – и снова то же самое: Прошел.

День четвёртый, и день пятый: а огонь в душе не гас!

Те же самые ребята окружали: Старый Стас

Вёл беседы про посылки – инструктировал салаг,

И чесали те затылки: нет посылок. "Как же так? – удивлялся Стасик. – Или надо вас прессинговать,

Чтоб вы, бляди, торопили вам посылки присылать?"

Та же жизнь, и те же парни: а огонь пылал сильней!

Был Валерка благодарен поначалу: но теперь.

Он названия той страсти, что пылала в нём, не знал:

Между тем, он был во власти чувства нового – вставал,

Когда думал он о Сане, член в штанах: и даже раз.

Замкомвзвода он представил, совершая свой сеанс:

В предрассветный час затишья в карауле на посту,

Мастурбируя, парнишка вдруг представил не пизду,

Как обычно, когда этим занимался втихоря, – он представил на рассвете замкомвзвода и себя:

Этой мысли он отдался, – член, как каменный, торчал:

И – Валерка испугался: никогда не замечал.

За собой он интереса в этом смысле ни к кому.

И влеченья к гомосексу не испытывал: ему

В одиночных сладких грёзах не мечталось о таком,

И не думал он серьёзно о подобном – ни о ком.

В глубине души ни разу он, Валерка, не мечтал:

Даже в мыслях педерастом он себя не ощущал!

Лет с тринадцати, наверно, он доил себя рукой:

Иногда казалось: скверно это делать: но, тугой.

Членик тиская украдкой, делал это вновь и вновь,

Потому что было сладко представлять себе любовь,

И хотя давал он слово это дело прекратить,

Но – тянуло: и он снова в одиночестве любить.

Продолжал: в своих мечтаньях он девчонок представлял:

Да соседку, тётю Таню, догола он раздевал.

В своих грёзах, занимаясь онанизмом: сотни раз.

Это делал, наслаждаясь, – сотрясал его оргазм:

И хотя друзей немало было в школе, ни о ком.

Не мечтал Валерка: право, никогда он с пацаном.

Ни активно, ни пассивно поебаться не мечтал!..

И не то, чтобы противно: просто он не понимал,

Что за кайф – в очко ебаться: или – в губы с пацаном.

Разве можно целоваться?! Словом, был неискушен.

Он, Валерка, совершенно в однополом сексе, и – как о чём-то о неверном думал парень о любви.

Однополой, – раз в неделю по привычке он мечтал.

То о Юле, то о Вере: наслаждаясь, представлял.

Исключительно девчонок, и – ни разу пацанов.

Он не видел, увлечённо мастурбируя: Таков.

Был расклад, когда внезапно он, Валерка, осознал,

Что ему, Валерке, сладко видеть Саню, что пацан.

Ему грезится всё время: и чем дальше, тем сильней!

Почти целую неделю он, Валерка, словно гей,

Думал: думал он о Сане! – незаметно наблюдал:

Но ведь Саня – он же парень! И Валерка – парень: да,

Несомненно он, Валерка, стопроцентнейший пацан!

Провожала его Верка: но и Саня – не обман!

Не мираж! Не наважденье! И о нём – о Сане! – он,

Как в угаре, с наслажденьем думал: Думал салабон – сам себя понять пытался, и: на Саню не смотрел:

Взглядом встретиться боялся, но: при этом он хотел.

Видеть Саню постоянно! Он хотел быть рядом, и:

Это было непонятно: это был угар любви

Однополой, то есть гомосексуальной – к пацану!

И Валерка думал снова: Думал: Думал – и ему.

Страшно делалось от мысли, что он: что он? – заболел?

Или, что ли, заразился?.. или – что? – поголубел.

В одночасье – за неделю?.. Бред какой-то: Он всегда.

Думал: это – извращенье: Извращенье?.. Но тогда.

Он, Валерка: что ли, тоже? Извращенец типа?.. Нет!

Он ни с кем не мужеложил! Не мечтал он даже! Бред:

Вспоминая, как горячим залупившимся концом.

Прижимался к нему Васька там, в сушилке: и как он,

Гнусный пидор, его раком наклонил: и как, сопя,

Возбуждённо его лапал: – вспоминая, ощущал.

Он, Валерка, отвращенье точно так же, как тогда!

Это – гадость! Извращенье! Он, Валерка, никогда.

Так не делал: и не будет он ебаться с пацаном!

Он, Валерка, не Ублюдов – он не пидор, чтобы: Но.

Чем Валерка больше думал, тем он меньше понимал:

Ему Васька чуть не всунул – чуть в очко не отъебал:

А он думает о Сане как о близком – о родном! – и при этом Саня – парень!.. Сероглазый салабон.

В жарком сладостном угаре всё ясней осознавал,

Что он думает о Сане точно так же, как мечтал.

Он когда-то прикоснуться к голой Веркиной груди:

То есть это было чувство эротической любви!

И он любит Саню: так же, как и Верку?.. Нет, не так:

Здесь другое было: Сашу он любил сильнее! Мрак:

Он любил его как парня, и любовь была сильней,

И при этом понимал он, что, поскольку он не гей:

Блин, такого быть не может, чтобы так вот – ни с чего:

Для Валерки было сложно разобраться в этом: но – он пытался разобраться: если б Саня его: он.

Стал бы так же вырываться? – Сероглазый салабон.

В своих мыслях Саню ставил вместо Васьки: и никак.

Он не мог себе представить, чтобы Саня: чтобы так,

Как Ублюдов: невозможно! Значит, секс здесь ни при чём?

Он хотел не мужеложить – он, Валерка, был влюблён.

В голос Санин, в его жесты, в интонацию, в глаза,

В его искренность, и в честность, и в улыбку: Кто сказал,

Что всё это – извращенье? Нет, конечно! Но тогда:

Отчего в душе смятенье?.

. Он, Валерка, избегал

Взгляда Саниного, чтобы догадаться тот не мог, – он себя за голубого не считал! И всё же: ох,

До чего же было сладко сознавать, что Саня – есть!

И опять пацан украдкой наблюдал за ним, и здесь.

Ничего с собой поделать он не мог: и не хотел!..

Дни счастливые летели: и огонь в душе горел,

И душа была готова отозваться на любовь:

И он ждал, как приговора, когда Саня его вновь,

Как до этого бывало, позовёт в каптёрку: и.

Вдруг обнимет?! Замирало сердце сладостно в груди:

И – боялся он, не зная, как удастся ему скрыть.

Свои чувства, если Саня вдруг обнимет его: И,

Вспоминая реже Верку – в смысле том, что он о ней.