Евгений О (часть 2)

Появилось несколько новых предметов обстановки, не выделявшихся из общего ансамбля, но очевидно роскошных и дорогих. Ира, впрочем, смотрела на них вполне равнодушно, приглашая раба занять место у ее ног.

Но не менее очевидным было и другое: беспокойство хозяйки по поводу настроения раба. Она не смогла сдержать легкой дрожи, спросив, как ему понравилась Леди Вероника – видно, что ответ, как и выводы Евгения из минувшего опыта, очень волновали ее.

– Как госпожа она почти совершенна. Дик находится в прекрасных руках, – негромко ответил он.

– Ты: хотел бы оказаться на его месте?
– Я отдаю себе отчет, что во всем повинуюсь своей хозяйке, но: – Евгений замялся. – Есть одно сомнение: в царственной Леди легко раствориться без остатка. Она подавляет раба своими достоинствами и он исчезает в ней. Для многих такое повиновение идеально, но если учитывать личность раба как одной из сторон – причем стороны важной:

Иру ответ скорее обрадовал; она слегка улыбнулась:

– Подумай, каким был ее Дик до порабощения! Ненасытный, жестокий кобель, подверженное припадкам животное: А теперь он спокоен и счастлив; все светлые стороны личности не остались незамеченными. А ты, пожалуй, прав. Леди Вероника слишком хороша для равноправных отношений. Мэм-саиб ведь отличается от нее?

Евгений только кивнул, вспомнив о той, что вошла в его жизнь как старшая сестра и стала идеалом, центром, к которому стремились все его размышления. Ира заметила благоговение в его глазах и не стала конкретизировать вопрос. Она надолго задумалась, явно не разделяя энтузиазма раба. Возможно, это неудовольствие и стало причиной его вечернего наказания. Конечно, размер любой провинности определяла госпожа, но дрожь поданного рабом бокала все же не столь серьезный повод. А ремень прогулялся по его спине по-настоящему. К тому же Евгению пришлось послужить столиком: на его исполосованной коже стоял поднос с напитками и закусками, с которого хозяйка то и дело что-то брала, занимаясь вечерними делами. Посмотрев какой-то новый фильм, поболтав по телефону, она улеглась в постель, приказав Евгению удерживать поднос неподвижно. Немного помолчав (спина уже исходили мелкой дрожью; в любую секунду один из бокалов мог упасть), хозяйка обернулась к нему.

– Сними эту посудину и приблизься! – Подождав исполнения, она продолжила: – Я много думала о твоей судьбе. Ты знаешь, мне порой кажется, что рабство у меня не в полной мере раскрывает твои способности. Сначала я полагала, что дело во мне самой – я лишена таланта как госпожа. Потом стало ясно: нет, это не так. Мы взаимодействуем прекрасно, но не на всех уровнях. Нет той глубины взаимоотношений, которая у нас образовалась с Мэм-саиб. Она, конечно, очень одаренная женщина и много для меня сделала; все остальные – Полина, например, – весьма от нее зависят. И вот та, которую я считаю чем-то вроде старшей сестры, предложила взять тебя на неопределенный срок. И теперь я размышляю: может быть, действительно ты окажешься у нее на своем месте? Не бойся: решение от тебя не зависит. Я ведь знаю степень твоего повиновения приказам и удовольствия от этого. Просто ставлю в известность – твое положение может измениться. А теперь свернись, пожалуйста, у меня в ногах и согрей ступни – в комнате прохладно.
Евгений усердно ласкал ножки своей госпожи, пока не раздалось ее глубокое ритмичное дыхание. А он замер, не смея нарушать сон Иры, весь погруженный в думы о своей дальнейшей судьбе. Ира, которой он был навеки благодарен за открытие такой стороны человеческих отношений, Ира, которая дала ему счастье рабства и привнесла в его жизнь истинный смысл. И Мэм-саиб, давшая ему не просто почувствовать, но понять себя, исследовать все тайны своего сердца и приблизиться к совершенному рабству, постигшая его и давшая ему возможность сделать смелый шаг вперед: И там, и тут его ждало счастье. И Евгений совершенно неожиданно для себя самого успокоился. Уроки не прошли даром. Что бы там ни было, он останется рабом и сможет подчиняться той или иной законной хозяйке; огромный ковер желаний и страстей, чувств и мыслей разворачивался перед ним. Удовольствие из сексуального или морального стало всесторонним, нераздельным и гармоничным. Всякий приказ – счастье, дающее жизни новый оттенок смысла.

И тут он заснул сном младенца, спокойным. Светлым. Гармоничным. А как еще мог себя чувствовать раб в ногах госпожи?

Наутро Ира вновь собрала его в дорогу:

– Возможно, я сдаю тебя в аренду в последний раз. Это будет не вполне обычное поручение. Придется выслушать предысторию: Одна моя знакомая, чудесная молодая женщина, была обманута мужем. Особенно ужасным было то, что этот мерзавец совершил проступок, когда супруга в первый раз оказалась в положении. Затем подонок раскаялся и изъявил желание понести любое наказание. Она по моему совету обратилась к Мэм-саиб и та помогла его направить в один небольшой коррекционный центр – чуть более строгий, чем у доктора Радек. Перевоспитание проходит успешно, и вскоре Влада получит полностью послушного и любящего раба – в придачу к желанному ребенку. Проблема в том, – продолжила Ира, повязывая Евгению галстук, – что у нее практически нет опыта в обращении с повинующимися женской воле мужчинами. Так что ты будешь и рабом, и учителем. И, конечно, домашней прислугой. Ведь женщине в ее положении нужно так много. Кто-то из нас будет контролировать ваше сожительство. А теперь – поехали!

В автомобиле Евгений осознал важность возложенной на него задачи. Дать представление будущей госпоже о перспективах ситуации и возможностях ее развития – ситуация, достойная его и могущая показать его сильные и слабые стороны как раба. А Ира не спешила ничего более подсказывать, считая, что его опыт позволяет прекрасно ориентироваться самостоятельно. Так они прибыли в обычный двор, куда выходил подъезд десятиквартирного дома, на вид весьма привилегированного. Из домофона донесся хриплый голос:

– Войдите, открыто!

В огромной прихожей царил некоторый беспорядок. А на пороге комнаты, в которую из-за закрытых жалюзи почти не проникал свет, стояла круглолицая брюнетка лет двадцати восьми. Животик явно выделялся под цветным халатом. Повинуясь толчку Ирины, Евгений замер на коленях. Его хозяйка, перехватив нерешительный взгляд Влады, кивнула:

– Да, это твой раб на ближайшие дни! Евгений прекрасно дрессирован как для исполнения бытовых поручений, так и для всех прочих видов обслуживания. За малейшую провинность ты обязана его строго наказывать. Иначе – проявишь неуважение и ко мне, и к рабу. Он получает несказанное удовольствие от любой формы внимания – прежде всего от строгости. Не бойся – вряд ли ты предложишь что-то чрезмерное для него: А сейчас прими поводок – Евгений переходит в твою власть.

Ошейник натянулся, и раб медленно подполз к ногам Влады, все еще находившейся в легком недоумении и растерянно поблагодарившей гостью. От приглашения выпить и посидеть Ира отказалась, а на прощание добавила:

– Если с поведением раба будут какие-то проблемы, позвони мне или сама знаешь кому. Тут же приедем и наведем порядок. Впрочем, вряд ли возникнут трудности. Удачной тебе дрессировки: Привыкнешь и получишь удовольствие.

Ира без особой горячности чмокнула Владу в щеку и закрыла дверь. Евгений остался наедине с беременной госпожой, сильно нервничавшей, судя по ее тону:

– Евгений: Ты можешь встать: Пройди в кухню. Спать будешь там, на матрасе. – Влада вздохнула и провела рукой по животу. – Я должна отдавать тебе приказы, а это, оказывается, не просто. Начну с простого. Приготовь, пожалуйста, обед.

В первые два дня рабство Евгения ограничивалось работой прислуги. Он готовил, покупал продукты, заботился о хозяйке во время приемов пищи, пылесосил, мыл полы, убирал в комнатах (а уборка требовалась не маленькая). На второй день хозяйка нерешительно попросила его постирать белье:

– Ты можешь снять свою рубаху и облачиться в фартук или в рабочий халат.

– Вы вольны приказать мне носить любую одежду, госпожа, и я получу от этого несказанное удовольствие.

– А если, – Владу, похоже, огорчила пассивность раба, – это будет что-то грязное и не вполне приличное?

– Тем значительнее будет ваша забота обо мне, – поклонился Евгений (Влада не захотела, чтобы он передвигался в доме на коленях).

– Что ж: – и хозяйка извлекла из какого-то шкафчика грязный голубоватый халатик, пропахший потом и даже с пятном крови. – Посмотрим, как ты будешь выглядеть в этом.

Евгений тут же обнажился и натянул халат; мягкая ткань с запахом повелительницы не могла не вызвать возбуждения. Эрекция была столь выразительна, что привлекла внимание Влады:

– Вижу, тебе и впрямь нравится. Затяни пояс потуже, а то совсем неприлично выглядит. И принимайся за стирку!

Она уселась в кресле в прихожей и стала наблюдать за действиями Евгения, сначала поработавшего с большими вещами, а затем перешедшего к ручной стирке. У Влады оказалось очень много грязного белья, и к запаху халата добавились новые, столь же восхитительно острые: Каждые трусики, каждая комбинация подвергались тщательной стирке. На одних, с большим желтым пятном спереди Евгений задержал взгляд. Это были очень красивые белые трусики со светло-голубой вставкой. Заметив заинтересованность хозяйки, Евгений демонстративно задержал их в руках, разгладил и втянул носом воздух:

– Тебе действительно: это нравится?

– Да, мадам, все исходящее от госпожи, меня возбуждает. А так возникает возможность большего сближения. Вы можете запретить мне это, и такой запрет станет еще одной пыткой.

Однако запрещения не последовало. Совсем наоборот:

– Возьми их в рот, если хочешь распробовать вкус. – Источник терпкого запаха теперь можно было исследовать языком. Евгений совершал медленные движения, погружая плотную ткань трусиков внутрь, пока во рту не поместилось все. Госпожу явно позабавил вид раба в грязном халате, с заткнутым ртом и слегка вздувшимися щеками. Она приказала продолжить стирку в таком виде, расслабилась и то и дело, отвлекаясь, поглаживала живот и промежность.

Потом Влада заметила:

– Раз ты восхищаешься всем, исходящим от госпожи, значит, и всякому рабу это доставит счастье: – Тон был скорее утвердительным, и Евгений кивнул.